Служа тебе, эпоха
М.Д.
На скалах мыса Шмидта
Весна во всей красе,
А я в плену у быта,
Как белка в колесе.
И, черт возьми, неплохо
Верчусь до темноты,
Служа тебе, эпоха,
У камбузной плиты.
Котлеты и сардины,
С подливкою рагу!
Еще бы солонины
Достать на берегу.
Такое блюдо, слушай,
Сработал бы в поту,
Чтоб радовало душу
И таяло во рту!
Амбарчик
Ни тоски, ни банальной грусти,
Это все испытали мы.
Только горло сжимало устье
Этой «проклятой Колымы».
Возле борта торос к торосу –
Беломраморная краса!
Только солнце смотрело косо,
Уходило, гася глаза.
Померцала построек горстка,
Будто тихий привет судам,
Будто вышли мы к черноморским
Кипарисовым городам!
Будто стало и вправду жарче,
И не вспомнить наверняка,
Кто сказал:
– Это порт Амбарчик! –
И рукою махнул, –
Тоска...
Там, в разломах низин и выше,
Ни куста, ни ветлы какой...
Но ведь теплился дым над крышей,
Но мерцал огонек живой.
В тумане
Колыма – золотая река,
Это верно, взгляни только на воду
Занесло же сюда чудака,
Восторгаюсь по всякому поводу.
Танкер «Солнечный» пышет трубой
И ползет по изгибам фарватера.
Накаляется луч золотой
На туманном экране локатора.
Огрузнела, осела корма,
Осторожно и мачта качается.
«Колыма,
Колыма,
Колыма...» –
Аж за сердце мотивчик цепляется.
Но не зря он в тумане звучал
И будил берега каменистые.
Вот уж лайки бегут на причал,
Кренделями хвосты золотистые.
Петушки
Петушки, Петушки, Петушки!
Пять домов у колымской излучины.
Пожалели и тут:
– Морячки!
Жаль, к оседлости вы не приучены!
Да! У нас ни кола, ни двора,
Нет нужды с барахлом канителиться.
На морях, где шторма да ветра,
Не прибыток, а мужество ценится.
Все равно хорошо в Петушках!
Да и в жизни не часто случается,
Чтобы девушка встретилась: ах!
И взаимность уже намечается.
И поселок не то чтоб дыра,
В самый раз для лирической повести.
Да и люди желают добра,
Если уж разобраться по совести.
Камбуз
Ну, вот и кончена работа,
А бросить камбуз нету сил.
Еще вчера бачки компота
Здесь, балансируя, носил.
Когда во льдах борта трещали
И замерзал на лицах пот,
Я здесь встречал густыми щами
Достойный Арктики народ.
Да как забыть дорогу нашу!
Я помнить, кажется, готов
И эти щи и эту кашу
Вблизи медвежьих островов.
Да ведь со мной же это было,
Моя же доля и мечта:
И мыс Шелагский в брызгах стылых,
И надоевшая плита.
Прощай, мой камбуз!
Вновь – в дорогу!
Я тыщи миль отштормовал.
Братва кричит:
– Налейте коку!
Полней, как нам он наливал...
Мне руку жмут,
По-флотски – «краба»:
– Ступай! О чем еще жалеть...
Мне эти пять ступенек трапа.
Что пять морей преодолеть.
Каюта
Была лишь призраком уюта,
Всего углом очередным –
Два на три зыбкая каюта
С иллюминатором двойным.
Но, драя палубы «корвета»,
О трап сбивая каблуки,
Я, как Господь, в каюте этой
Прожил не худшие деньки.
Там пахло русскою махоркой
И табачком далеких стран,
Там грохотал за переборкой
Сам Ледовитый океан.
Но было празднично, однако,
Открыть полмира за бортом.
Да и тепла хватало с гаком,
Еще осталось на потом,
Когда уже от вьюжных кружев
Последний индевел причал
И экспортировали стужу
Ветра Аляски по ночам,
Когда душой на берег рвался,
И знал, назад не поверну,
Как с отчим домом, с ней прощался.
Доныне чувствую вину.