Вдали от мафий и от НАТО
Один небесный слышать гром.
Консенсус там! И «демократы»
Сидят все на цепи кругом...
На погосте
На погосте в чистом поле –
Лунный свет во все концы.
О плохой загробной доле
Митингуют мертвецы.
Громче всех – номенклатура,
Гулевая молодежь,
Ветераны Порт-Артура,
Тем и вовсе невтерпеж.
В самом деле, мрак, простуда,
Край страданий не почат,
Ветхий саван греет худо,
Белы косточки стучат.
Но из той-другой могилы
Раздаются голоса:
«Здесь не Дума – тратить силы
На пустые словеса!
Было ж все: печаль-хвороба,
Утешения Христа!
Вон у нынешних – ни гроба,
Ни приличного креста.
А иные – по Гулагам,
Просто брошены во мгле.
Каково им, бедолагам,
Там, в анадырской земле?
А в Москве? Свои, славяне,
Воровски и кое-как
Нас хоронят в целлофане
После танковых атак.
Лучше здесь, где наши грозы,
Надкладбищенская синь,
Слушать, как шумят березы,
И растет трава полынь».
Призадумались немножко,
На судьбу-печаль ворча,
По суглинистым дорожкам
Потекли, костьми бренча.
Безнадежной той порою,
Черепами дзинь да дзинь,
Разбрелись загробным строем
По местам своим. Аминь!
Успокоились в обидах,
В домовины залегли,
Подстрекатели в хламидах
Тоже челюсти свели.
Тишь над кладбищем. Светает.
Вдалеке, слыхать едва,
То ли ангел пролетает,
То ль экспресс «Пекин – Москва».
Прощеное воскресенье
Дешевую «Приму» позобал,
Как раньше сигару,
В душе матюгнулся
На весь этот дембеспредел.
С утра без похмелки
Алкаш промышлял стеклотару,
А прочий, перронный, народ
На баулах сидел.
Весь в «фирме» пацанчик
Дебильно терзал погремушку,
Мамаша листала –
Ни в жизнь не поверю! –
Стихи.
Два дачника дюжих
Пустяшную пили «чекушку»,
Дотошно, как немцы,
Прощали друг другу грехи.
Грехов набиралось,
За них бы – на дыбу, на реи!
Но первый хитрей был,
А тот, что наивней, другой
Клепал на себя же:
Мол, лучше всех наций – евреи!
И пьют аккуратно,
И умно шурупят «мозгой».
Эх, Ваня, Ванюша!
Ты сам же при хватке и силе,
Умом не обижен
И наш мужичок, от земли!
Евреи, конечно...
Но нынче печаль о России,
О русском народе:
Проснется ль?
Все жданки прошли.
Не ангелы мы.
И злодейка с наклейкою губит.
А те, кто «шурупят»,
Нацелены гробить и брать.
Простит нас Россия
И больше того – приголубит,
Вот только б, вот если б...
Отчаялся я повторять!
Прихлынуло люду,
Столпились,
Пошла обезличка.
Два дачника, дама, пацанчик
И все западло –
Прощали друг друга.
Потом подошла электричка,
Прощеных, прожженых и прочих
С перрона смело.
Оглядишь округу
Ни скота, ни урожая,
Но полным-полно вина.
Бабы пьют и не рожают,
Мужикам – лафа одна.
Оглядишь округу малость,
Как на раны бросишь соль.
Генофонда не осталось,
Кто сказал бы: Пить доколь?!
Вот у брата двор – палаты,
Загляденье за версту.
От рассвета до заката
Брат мой трудится в поту.
Что-то строит он, строгает:
Сыновьям, мол, передам!
По-хозяйски осуждает
Тех, кто халкает «Агдам».
Наагдамятся, звереют,
И пошли «баранки» гнуть...
Здесь уж точно – не евреи
Виноваты. Вот в чем суть!
Борьба
В стране бардака и бедлама,
Где в пору ввести паранджу,
Я вроде Хусейна Садама
Один оборону держу.
Сорвал уже голос: ребята!
Но где там! Сидят с похмела.
Все ближе стучат автоматы
Противника: наша взяла!
Уже не прошу подкрепленья,
Есть дух и – попробуй возьми!
Придет ли когда замиренье?
Скорее уж лягу костьми?
Тщета – упованье на Бога,
Каких-нибудь там ворожей.
И нет к замиренью намека –
Ни с наших, ни с тех рубежей.