Медаль. Он и забыл об её весе.
Милицейские патрули, попадавшиеся на бульваре Ниимёкаату, то и дело подходили ближе к ним, прежде чем расспаться в извинениях высокородным господам. Симиру изредка отстранённо кивал головой на их слова; Айню и вовсе не обращала на милиционеров внимания.
Её пальцы всё так же сжимали его ладонь.
Они жили на углу Ниимёкаату и площади Эспляанаадетууре, в доме с башней, на шестом этаже. Охранная система и постовой в зелёном мундире впустили их в подъезд; постовой, молодой почётный , ещё и пожелал им вслед доброй ночи. Симиру ответил ему тем же; Айню тянула его за руку. Cтеклянный стакан лифта вознёс их на шестой этаж, к рядам квартир и коридору, ярко загоревшемуся при их появлении.
Только сейчас Симиру понял, как же он скучал по дому.
- Наконец-то. - прошептала Айню, когда входная дверь с шелестом затворилась за ней. Щёлкнул замок, и она вышла вперед, в прихожую, оставив за собой брошенные туфли. Ярко вспыхнул свет сначала в коридоре, а затем и во всей квартире, и Айню обернулась к нему, раскинув руки. На её лице была усталая, но радостная, улыбка.
Симиру улыбнулся ей в ответ и шагнул вперед, взяв Айню на руки. Звякнула медаль, висевшая на груди кителя. Руки Айню обвили его за шею, и Симиру понёс её — через всю квартиру, в спальню, слишком долго остававшуюся одинокой и пустой.
Скоро этому пришёл конец.
***
Синий китель лежал где-то на полу, в ногах кровати. Где-то рядом с ним были разбросаны детали зелёного армейского мундира. До них уже давно никому не было дела.
За окном всё так же сияло праздничными огнями небо. Шпиль высотки на дальнем конце Эспляанаадетууре мигал, заливая синим и белым сиянием парк на площади и окрестные дома. Оно проникало и в окно спальни, бросая длинные полосы то синего, то белого света на одежду на полу, на смятое и отброшенное одеяло, и на Симиру с Айню, лежащих в объятиях друг друга — уставших и совершенно счастливых, как могут быть счастливыми только люди после долгой разлуки. Слишком долгой.
Я старею, подумал Симиру, глядя на лежащую рядом Айню — прекрасную Айню, несравненную Айню, единственную во всей Вселенной. Раньше ему никогда всерьёз не приходила мысль бросить всё, оставив службу, презреть свой долг и своё предназначение. Вавилония нуждалась в нём, как нуждалась в каждом адмирале, каждом командире, каждом младшем офицере, фельдфебеле и рядовом космонавте. Сейчас, когда шла война, первая настоящая война за последние две сотни лет, Вавилония нуждалась в нём ещё больше.
И именно сейчас, начав эту войну, вернувшись с этой войны, Симиру Анмокаани не хотел ничего больше, кроме как остаться здесь — дома, в руках той, чьё имя он носил уже сорок лет. Айню всегда была штабным офицером, а не полевым командиром: остаться здесь, в Истаари, в Штабе Верховного Командования, всегда было её решением, и только её. Тогда командор-капитан Анмокаани готов был оставить свою собственную карьеру, в которой уже тогда маячила на горизонте флагманская должность, ради её решения; но Айню отвёргла и это предложение. Их жизнь была их собственным выбором от начала и до конца.
Теперь Симиру жалел об этом выборе. И стыдился собственных чувств.
- Ты так и не рассказал мне, - тихо промурлыкала Айню, глядя на него. Он торопливо улыбнулся ей в ответ, прогоняя прочь мрачные помыслы и терзавший его стыд.
- О чём? - спросил он, гладя её чёрные волосы, слегка растрёпанные — и от этого ещё более завораживающие, чем обычно.
- Что ты натворил там? - напомнила ему Айню. - Там, на Кафе. В Марции. За что тебе вручили эту медаль? Ты же обещал. - добавила она, видя, как вдруг увядает его улыбка. - Или… что-то случилось, Симиру? Что с тобой?
- Ничего. - тихо сказал он. Его рука замерла, слегка касаясь волос Айню. - Извини.
- Разве? - недоверчиво спросила Айню. - По-моему, с тобой что-то не так. Что случилось, Симиру? Что ты натворил?
Симиру не ответил. Вместо этого он сел на постели, отстранив её руку. За окном высотка на Эспляанаадетууре снова залила площадь — и кусок их спальни — синим сиянием, в цвет вавилонского флага.
- Я проиграл. - только и сказал он.
Айню поднялась, поражённо глядя на него. Её рука потянулась к его плечу — и так и застыла, не осмеливаясь коснуться.
- Знаешь, что мы думали? - тихо спросил Симиру. - Что марциане слабы. Что у них произошла революция, что они перебили собственное правительство, что они обезглавлены и абсолютно беззащитны. Что вся эта война закончится за три дня, когда мы разгромим Флот метрополии и выйдем на орбиту над Марцией. Что на Кафе было двадцать тысяч лучших марцианских военных, двадцать тысяч — но сопротивлялась из них всего одна эскадрилия истребителей, шестнадцать человек. Шестнадцать! Мы думали, что Марция будет наша. Не Кафа, не Виттевир: вся Марция, весь Марцианский коридор. Что за Марцией последует черёд всей остальной Галактики, потому что галактиды слабы — и никогда не осмелились бы противостоять нам. И знаешь, что мы получили?