Но сказать это вслух президенту Марции? Министру обороны? Она глянула на Мирзаева; генерал-карабинер выжидающе смотрел на неё, стоя рядом с ван Хаутен. Начальнику Генштаба? - впрочем, поправилась она, у Фальке просто не было выбора. Как и у неё.
И сейчас она могла об этом сказать.
- Разрешите говорить начистоту? - спросила она пересохшими губами.
Ван Хаутен едва заметно кивнула.
- Я настаиваю. - произнесла она.
Айша сглотнула. От волнения горло пересохло.
- Истребители класса «Фольгоре», - проговорила она, глядя в сторону, - которые я пилотирую с самого начала войны, абсолютно непригодны для боевых действий.
- С начала войны, - продолжила Айша; она слишком хорошо помнила начало этой войны, - мне пришлось сменить четыре машины из-за боевых потерь. Мой ST.99, который я пилотировала на Кафе, в 629ой эскадрилии, из-за сильного перегрева был вынужден… выйти из боя и бежать. - последние слова она выдавила из себя, стараясь не думать, не вспоминать; не слышать голос Фон в последний раз, как она делала это каждую ночь; не видеть, как её истребитель исчезает, отрезанный коконом сверхсветового привода; как она остаётся одна .
- После прибытия на Марцию его было решено списать по результатам технического осмотра. Второй истребитель, на который меня назначили в 31ой эскадрилии, мне пришлось оставить уже во втором вылете из-за облома системы… фатальной ошибки системы управления огнём. - поправилась она. - Третьей машиной был ST.98E – из экспортной партии для Стефии; и я могла бы назвать его самым надёжным, если бы в последнем вылете у него не сгорел от перегрева генератор фронтального щита. Месяц назад я была назначена на ST.101D вместе с лейтенантом Кьяромонте, и только за предпоследние пять вылетов он трижды перегревался из-за отказа системы охлаждения, один раз произошла аварийная остановка двигателя, и один раз — фатальная ошибка системы управления огнём. В последнем вылете из-за перегрева вышел из строя главный радар целеуказания.
- В среднем примерно половина лётного состава нашей эскадрилии во время вылета теряет боеспособность из-за перегрева, поломки, ошибок системы, износа деталей или всего одновременно. - сухо проговорила Айша. - В то же время противник не испытывает таких же трудностей. Истребители вавилонян не перегреваются, у них не глохнут двигатели и совершенно исключены ошибки системы. Из трёх пилотов моего звена только у одного был налёт больше ста часов, и он погиб сегодня на орбите, в бою с вражеским перехватчиком. Настоящее чудо, что мы даже сбиваем кого-то из них. Госпожа президент.
Она замолчала. Слова всё ещё крутились у неё на языке; усилием воли она удержала себя.
Ненадёжный истребитель несколько раз чуть не убил её.
Ненадёжный истребитель убил многих её друзей, товарищей и — теперь — подчинённых. Лишняя секунда, лишний градус тепла, лишний километр в секунду, лишний выстрел: вся разница между жизнью и смертью в бою истребителей была в них.
Ненадёжный истребитель убил Фон.
- Благодарю вас, капитан Хосино. - донёсся до неё, будто издали, голос ван Хаутен. - Я хотела услышать об этом из первых уст. От человека, одной из первых вступившей в бой с вавилонянами. От вас, капитан Хосино.
Айша не ответила, глядя мимо неё. Слова. Чего значили слова?
- Господа? - спросила ван Хаутен. - Ваши комментарии?
- Всё так и есть. - подал голос Мирзаев; голос министра обороны звучал глухо. - Cостояние абсолютно всех действующих «Фольгоре» оставляет желать лучшего. Мягко говоря. - в голосе Мирзаева прорезалась сталь. - И это те машины, которые не пришлось вообще списать, потому что последние десять лет «СТТ» штамповали откровенный брак. Капитан-лейтенант Хосино не преувеличивает: по сравнению с ними экспортные модели — верх надёжности!
- И у нас нету выбора. - негромко проговорил Фальке. - Либо такие истребители, либо никаких вообще. И с каждым вылетом их становится все меньше. Мы можем поставить под ружьё миллиарды человек. Но им нечем будет воевать с Вавилонией.