Хуже было то, что засекреченной по уровню «Гаудете» была она сама.
- Ну хоть что-то. - пробурчала Виэр. - Фон, садись.
Фон забралась на сидение напротив капитана Энфилд, выпустив руку Виэр. Это продолжалось недолго; Виэр захлопнула дверь салона и села рядом с ней, снова нащупав её ладонь.
Люфтмобиль взвыл турбиной и оторвался от крыши, возносясь вверх на сияющем ореоле гравиподвески; набрав высоту, машина юркнула вперед, перейдя на горизонтальный полёт, разворачиваясь для захода на эшелон.
Вышеград тускло поблёскивал под коротким крылом люфтмобиля; внизу проплыли серебристые плети железных дорог, белый гребень вокзала над ними, и знакомые уже Фон виды — террасы Верхнего города, светящиеся холодным пасмурным светом башни на Алеях Маттернхорнских, широкая зелёная полоса Алеи Федеральной с белым прямоугольником Дворца культуры с одной стороны и зданием Сейма — с другой. Мелькнули внизу мосты над рекой.
Всё это показала ей Виэр. После первой их вылазки в «Армигерию» она повела Фон на Алеи Маттернхорнские, а на следующий день — показывала ей ансамбль Алеи Федеральной. Иногда Фон казалось, что столица Федерации состоит исключительно из вот этих вот «алей».
Ей понравились эти прогулки. В прошлой жизни капитан Крочесни едва ли могла бы позволить себе путешествие в далёкую — пять суток скорым лайнером! — Федерацию.
Но её не покидало осознание того, насколько фальшивой была эта игра в туриста.
Она отвернулась от окна, разглядывая сидевшую напротив капитана Энфилд. В глаза ей сразу бросился её мундир — того же фасона, что у Виэр, но тускло-зелёного цвета. Скошенная набок фуражка со стилизованным орлом на кокарде лежала у Энфилд на коленях; прямые русые волосы, стянутые в хвост, спадали на левое плечо. Шеврон на рукаве кителя изображал, по-видимому, знак военной юстиции: у марцианской военной прокуратуры был очень похожий.
Заметив её взгляд, Энфилд подняла глаза. Её губы тронула улыбка.
- Что-то не так? - добродушно спросила она. Фон отрицательно помотала головой.
Зачем ей быть здесь? Фон всё ещё не знала, что Федерация собиралась делать с ней. Известие о марцианской делегации обрадовало, удивило и ошеломило её одновременно: но едва ли Федерация собиралась от щедрот своих торжественно передать её Марции. Насколько Виэр могла сказать ей, о её существовании никто не знал: Марция считала её пропавшей без вести.
Завеса тайны, окружавшая её, приподнималась. Но Фон всё ещё не видела ничего.
А теперь рядом с ней появилась ещё и военный аудитор капитан Энфилд — с допусками секретности и знающая об её существовании. Но зачем ей юрист?
Фон сжала губы. Она не знала.
Она не знала ничего.
Люфтмобиль свернул снова и пошёл на снижение. Фон повернула голову, выглядывая в окно; она заметила бетонную громаду космодрома, расползавшуюся вдали, на берегу озера, прежде чем люфтмобиль выровнялся в воздухе, скрыв панораму из виду. Ещё один вираж, на этот раз — уже гораздо ближе, и люфтмобиль вдруг повис в воздухе, подхваченный заработавшей гравиподвеской.
Космодром Вышеград-Новый Двур был огромен — и мало похож на марцианские военные космодромы, даже на авиабазу Аббиатеграссо под Конкордией, где Фон когда-то пришлось служить. Даже на Аббиатеграссо были утопленные в землю шахты и посадочные полосы, между которыми ютились диспетчерские и въезды в подземные помещения — над Новым Двуром возвышалось нагромождение армированного бетона, увенчанное круглой диспетчерской башней. Чёрные щели ангаров и подъёмников, тянувшиеся вдоль сторон здания, вызывали у Фон ассоциации скорее с гражданским космопортом, чем с военной базой: не хватало только пассажирских челноков и переходных трапов.
Люфтмобиль сел на парковочной площадке в отдалении от центра космодрома. Стоило Фон выбраться наружу, как взвыла, ударив по ушам, сирена, и Фон инстинктивно прикрыла глаза: в сиянии вспыхнувших тормозных захватов на одну из полос садился торпедоносец.
Чёрный корабль промелькнул мимо, громко чиркнув исполинскими шасси по бетону. Брандспойты вдоль посадочной полосы обдали его водой, будто отдавая салют. Один раз вспыхнули алые сигнальные огни, снова однократно проревела сирена, и торпедоносец совсем исчез из виду.