Чёрный посольский автомобиль остановился у красной-чёрной решётчатой ограды. Два скутера, сопровождавших его, замерли спереди и сзади. Из передней двери выбралась кимарра в строгом костюме; она огляделась, жёлтыми глазами обводя улицу — выложенный жёлтой брусчаткой тротуар, лёгкая дрожь воздуха за чёрной решёткой забора, постового в тёмно-зелёной форме у ворот — и шагнула в сторону, откидывая вверх дверь салона.
Ханс Фальке выбрался из машины, поправив на голове фуражку. Крылатая львиная голова на его плече тускло блестнула под пасмурным небом, стремительно наливавшимся свинцом. Он поднял голову, глядя вверх, на облака, медленно наступающие на город со стороны моря, и отвернулся.
Дождь , подумал он. И здесь был дождь .
Агент СБК провела его к калитке в воротах; ещё двое телохранителей застыли за его спиной. Куда как охотнее Фальке предпочёл бы обойтись без охраны — даже на Марции он терпел телохранителей исключительно из соображений военного времени. Но отказать он не мог.
Законы гостеприимства следовало уважать.
Калитка отворилась, и Фальке переступил через порог, входя во двор. Поле силового щита безропотно пропустило его внутрь, навстречу колоннаде здания Министерства обороны Федерации. Зелёные ели — на Марции были похожие деревья, хотя это были, разумеется, не они — высились по бокам широкой дорожки, направив острые верхушки вверх, словно штыки почётного караула.
Он, пришедший просить милостыню, не заслуживал даже того.
Но другого выхода не было, и Фальке знал это. Он знал это даже слишком хорошо — командир бессильного войска, лицом к лицу оказавшегося с безжалостным врагом; войска, любая победа которого была пирровой, а любое поражение — приближало неотвратимый крах, растягивая его на дни, недели, месяцы, крупицами дробя всепоглощающее отчаяние. Никто из них не мог опустить руки — это было бы концом всего; но что бы они не делали, как отчаянно бы не сражались, они не могли отвратить нависшую над ними тень судьбы. Никто не мог.
Фальке не верил в чудеса. Но в последние дни адмирал всё чаще ловил себя на том, что ему хотелось поверить в чудо.
Двери Министерства открылись перед ним, и он вошёл внутрь — мимо стеклянного куба гардероба, между колоннами из розового мрамора, в зал, заполненный спешившими туда и сюда военными — людьми, кимаррами, сергалами и лидонцами. Красно-белые драпировки свисали вдоль стен; герб Федерации, стилизованный белый орёл, раскинул крылья на стене напротив, над опоясывавшей зал галереей.
Кое-кто обернулся в его сторону, пока телохранители из СБК вели его через зал; слишком бросался в глаза незнакомый чёрный мундир, фуражка непривычного фасона и наплечник — львиная голова в обрамлении крыльев, распахнувшая пасть, безмолвным рыком бросая вызов миру; яркий свет люстр под потолком заставил её вспыхнуть, вновь засиять золотым огнём, как было прежде.
Прежде . Губы Фальке сжались в тонкую линию. Прежде Марция ни с кем не воевала. Третья Республика почивала на лаврах своих славных, воинственных предков — кондотьеров Первой Республики, воевавших с Акадией за торговые преференции в Промежутке; космонавтов и полководцев Второй Республики, устрашавших военными походами половину Галактики; отчаянных героев, оказавшихся один на один с военными машинами Соломании в Великую войну. Фронт прошёл через Марцию, поглотив её, раздавив, растоптав, сокрушив; Вторая Республика погибла в пламени галактической войны с древним врагом — но она возродилась снова, сильнее, чем была когда-либо.
И решила, что ей незачем больше воевать. Великая война закончилась, сменившись новой эпохой — эпохой мира и процветания под эгидой Галактического Совета, истинного наследника Старой Лиги; Галактического Совета, остановившего войну, победившего, наконец, древнего врага, остановившего соломанские полчища. Время войн и распрей, сотрясавших Галактику, закончилось вместе с этой победой. Новая, возрождённая Марция была самой сильной в зоне своих непосредственных интересов — в Промежутке. Никто не считал войной миротворческие операции и полицейские действия, которые Марции, скрепя сердце, пришлось возложить на себя, как одну из победительниц в Великой Галактической войне.
Воевать было незачем . Фальке скрипнул зубами.
Пока их не предали. Ирония — смертельная, гибельная ирония — была в том, что двести лет назад первой, кто протянул гибнущей Марции руку помощи, была Вавилония. Солдаты Великой войны шли в бой бок-о-бок с вавилонянами; уцелевшие дредноуты Второй Республики и первые вавилонские супердредноуты встречали соломанские корабли единым строем. Ещё были живы те, кто помнил эти дни. Предательство они переживали тяжелее всех.