Она распахнула рубашку на груди, почти ожидая увидеть под ней кровавые пятна… и остолбенела. Ран не было; не было и грудей. Она была совершенно плоской.
Фон недоуменно притронулась к груди рукой. Её пальцы, касавшиеся бледной кожи, казались холодными; сама кожа была будто чужой. Будто всего этого не должно было быть.
Она должна была быть мёртвой. Пленницей изувеченного и истёрзанного тела, живущего только ради забавы её тюремщиков, сковывавшего её гораздо надёжнее любых кандалов, цепей и гвоздей.
Но этого тела больше не было. Вместо него было чужое .
Фон тяжело задышала. Она отдёрнула руку, только что касавшуюся левого соска, от груди и в ужасе уставилась на неё. На себя.
Где она?!
Что с ней?!
Фон рывком села на постели. Во всяком случае, попыталась: она тут же рухнула обратно. Зашипев от злости, она снова оттолкнулась от жалобно заскрипевшей кровати, резко сев прямо. Ещё одно движение — ноги едва слушались её — и она сидела на краю, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам. Белые стены… единственным местом с белыми стенами там, в тюремном блоке, была душевая. Душевая была удобной. Кровь и многое другое можно было сразу же смыть…
Но это была не душевая.
Что это?!
- ...очнулась! - донёсся издали голос на смутно знакомом Фон языке. - Майор Къелльберг!
Майор Къелльберг? Фамилия была не вавилонской. Даже язык определенно был не вавилонским: не было длинных певучих гласных, таких привычных… и таких внушающих ужас. Вавилонский означал, что им снова стало скучно.
Но кто это?!
- Срочно позовите Андриевского! - выкрикнул другой голос, и Фон вскочила на ноги.
Она едва не упала плашмя. Раскинув руки в стороны, она шагнула вперед, качаясь из стороны в сторону. Белая комната окружала её, обступала её, давила на неё. Загоняла её.
Фон закричала.
- Фон! - крикнул другой голос. - Фон! - руки обхватили её, хватая за плечи. - Фон!! - она двинула плечами, сбросив их, и рванулась вперед. Ноги подкосились, и Фон рухнула на колени. Кожа саднила. Всё саднило.
Ей было трудно дышать.
- Фон! - перед ней появилось другое лицо. Фон завопила и отшатнулась назад, упав на спину, тщетно пытаясь ударить, но удар прошёл мимо. - Фон! Успокойся! Всё в порядке, ты жива, тебя спасли, ты жива! Фон!
Лицо вернулось снова. Сквозь подступившие слёзы Фон увидела встревоженные зелёные глаза, смотревшие на неё, короткие белые волосы. Она дёрнулась, попытавшись ударить снова, но не смогла; чужие руки держали её за плечи.
- Фон! Успокойся! Ты в порядке! Ты в безопасности! Мы спасли тебя, ты в безопасности! Ты понимаешь?!
Фон тяжело дышала, глядя на нависшую над ней женщину. Только сейчас она поняла, что это была женщина. И что в её испуганном лице не было ни одной из страшных и ненавистных черт истинных вавилонян.
- Мы спасли тебя. - повторила женщина, глядя в расширенные от ужаса глаза Фон. - Вытащили тебя из Вавилонии. Вернули тебе тело. Ты в Федерации, Фон. В безопасности.
- Кто… ты..? - прохрипела Фон. Слова давались ей с трудом, будто она разучилась говорить.
Так и было.
- Я Виэр Къелльберг. - сказала женщина. - Я спасла тебя.
Фон смотрела на неё, часто моргая, снизу вверх. Её грудь — чужая, плоская грудь — ходила ходуном, окружённая распахнутой розовой рубашкой. Воздух непривычно холодил кожу.
В Федерации. Но Федерация была на другом конце Галактики. Зачем было Федерации спасать её? Вытаскивать её из вавилонских застенков неизвестно где? Возвращать ей чужое тело, издали похожее на неё?
- Я… не… где я?.. - выдавила она.
- В Главном военном госпитале Федерации. - ответила Виэр Къелльберг. - Ты провела здесь месяц.
Месяц … Сколько она провела там, в тюремном блоке? Фон не помнила. Она помнила только постоянный свет… сменившийся вдруг полумраком камеры, в которой её распяли. Но она не помнила, сколько дней прошло: время у неё отобрали первым делом, защёлкнув ошейник-ограничитель на её шее.
Дальше была боль. Избиения, изнасилования, истязания. Боль сменяла тьма — до тех пор, пока в неё вновь не врывался свет, и боль начиналась заново. Она не могла даже просить пощады: их это только веселило.