– Мари, дуй сюда, – крикнула Моника со сцены. Она балансировала на самом краю, перекатываясь с пятки на носок. – Прогоним знакомство с возлюбленным ведьмы. Как его там зовут? Ноэль, точно.
Последнее имя догнало Мари по пути к сцене, и она даже споткнулась.
– Ноэль? – переспросила она.
– Ну да, ты что, прошлые репетиции проспала? – недовольно пробубнила Моника.
Мари поднялась на сцену, а в голове, как надоедливый писк комара, крутилось воспоминание: она стоит у реки, а в ушах гремит злой, как рев тигра, голос:
«Ты сделал выбор, Ноэль! На твоих руках кровь…».
Она так и не нашла объяснения этим словам. С другой стороны, почему ведьма не может страдать галлюцинациями и слышать то, чего не существует?
– Мари, вернись к нам. – Моника пощелкала пальцами перед ее лицом. – У нас замена в актерском составе.
– Замена?
Из-за кулис размашистой походкой вышел Эллиот, и студенты, участвующие в постановке, притихли, хотя в зале до сих пор стоял монотонный рокот.
– Привет, пупсик. Хотя я, наконец, узнал твое имя, Мари-недотрога Ребекка Бэсфорд.
– Боюсь, ты его неправильно запомнил, – вздохнула Мари, не зная, плакать ей или смеяться. – Так это и есть замена? – Она перевела взгляд на Монику. – А что с Джейкобом? Он неплохо справлялся.
Он отказался. – Моника пожала плечами и выдернула у Мари помятый сценарий. – А Эллиот добровольно решил разнообразить свои будни. Секс-символ Вэйланда в главной роли. Черт, да в зале не будет свободных мест!
– Моника, напомни, почему я за тобой не приударил? – подмигнул ей Эллиот.
В футболке с черепами и черных джинсах он напоминал рок-звезду. А Мари казалась себе нищенкой в сером залатанном платье для репетиции.
– Потому что я для тебя слишком красива, – фыркнула Моника. – Надеюсь, ты успел выучить первую сцену?
– Ну, типа того…
– Сейчас и проверим. Кстати, в следующий раз будь добр надеть сценический костюм, я хочу, чтобы вы как следует вжились в роли. – С этими словами Моника сбежала со сцены, оставив Мари и Эллиота вдвоем.
– Ты усложняешь мне жизнь, – покачала головой Мари и скрестила на груди руки.
– Точнее, привношу в нее перчинку?
Мари снова вздохнула и попыталась сосредоточиться на репетиции. Но из-за прикованных к ним взглядов, из-за того, что Эллиот то прижимал к себе Мари сильнее, чем требовалось, то улыбался невпопад, приходилось начинать сцену заново раз за разом, пока Моника не осипла от криков.
– Думаю, на сегодня хватит, – сквозь зубы прорычала Мари, когда Эллиот в очередной раз вместо реплики героя вставил дикую шуточку.
Оставив его на растерзание Монике, у которой глаза горели красным от ярости, Мари скользнула за кулисы, чтобы снять с себя «средневековое» платье. В голове звенело чужое имя, которое раньше не скрывало в себе ничего странного, но теперь сердце ухало в груди, стоило ей подумать: Ноэль.
Мари свернула в узкий коридор позади сцены и прищурилась. Светодиодные лампы недавно перегорели и вдалеке мигала одинокая лампочка, свисавшая с потолка.
Ноэль!
Мари ускорила шаг, мечтая поскорее добраться до гримерной, переодеться и спрятаться в своей комнате.
Ноэль!
На этот раз она чуть не споткнулась.
– Мари!
От громкого выкрика ее имени она резко вскинула руку, и острая боль обожгла тыльную сторону кисти. Мари застонала и схватила себя за запястье, но даже в полумраке было понятно, что она зацепилась за торчащий из стены гвоздь.
– Поранилась? – Эллиот, виновник ее испуга, подбежал к ней и направил на руку фонарик смартфона.
– Нет! – вскрикнула она, но было поздно. Яркий луч выхватил ее запястье, залитое черной кровью.
– Эй, я не хотел тебя напугать, – пробормотал Эллиот, но Мари различила в его голосе удивление и… недоверие.
– Все в порядке, – солгала Мари и спрятала руку за спину. – Небольшая царапина, – она быстро развернулась и побежала прочь.
– Постой, я хотел…
Но конец фразы потонул в шуме грохочущего в висках пульса. В затхлой, заставленной вешалками с костюмами гримерной Мари нашла ненужный кусок ткани и замотала руку, чтобы остановить кровь. Черную кровь.
– Черт, черт, черт! – Мари устало села на диван.
Вэйланд словно издевался над ней и подставлял подножку за подножкой.
Над ухом зашелестел голос мамы из прошлого, и к горлу подкатил тошнотворный ком:
– Мари, запомни. Никто не должен увидеть, какого цвета твоя кровь. Кровь ведьмы черная, как чернила. Черный цвет присущ дьяволу. Если люди увидят, то начнут задавать вопросы. А ответы знать не захотят.