...Стучат на столике часы, Давнишний твой подарок, Девчата в лентах (для красы) Глядят о почтовых марок.
А за селом овсы шумят, Качается гречиха. Идет тропинкою солдат, Насвистывая тихо.
Ведет он девушку одну Росистой стороною... Луна похожа на луну И ни на что иное. 1949 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.
ПЕРВОГОДКАМ Полк деревья валил для блиндажных накатов, Полк упрямо работал и ночью и днем. Мы пилили на пару с бывалым солдатом, Но у нас плоховато пилилось вдвоем.
И товарищ, пилотку на лоб нахлобучив, Говорил, под сосной отдыхая в тени: - Ты москвич-то москвич, а пилить не обучен. Ты не дергай пилу, осторожней тяни...
Я тянул осторожней. Пилотка от соли Стала твердой, как жесть. Побелела в три дня. Я набил на руках кровяные мозоли, На земле засыпал, не снимая ремня.
Но была оборона готова, и сразу По дороге прямой от села до села, Запевая "Катюшу", согласно приказу Наша рота на новое место ушла.
Где ты, ротушка-матушка? Снова горнисты На широком плацу протрубили подъем. И шагают ребята путем каменистым, Очень трудным, но очень почетным путем.
Наше ль дело солдатское - вялой походкой Портить строй батальона, не в ногу идти? Спорить нечего, трудно служить первогодкам, Но ведь нам потрудней выпадали пути.
Я сегодня ищу подходящее слово, Я стихами высокую службу несу. Мне дороже всего похвала рядового, С кем когда-то мы сосны валили в лесу. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.
ГОТОВИТСЯ РОТА В НАРЯД Дожди продолжают работу Вторую неделю подряд. Сегодня четвертая рота Идет в гарнизонный наряд.
Наряд - это дело такое: Уходит вся рота сполна. Дневальных останется двое Да с ними один старшина.
А рота заправится лихо, Винтовки подымутся враз. И станет неслыханно тихо В казарме, где шумно сейчас,
Где, стоя на месте высоком, На грудь привинтив ордена, Своим всеобъемлющим оком Глядит на ребят старшина.
Заботлив и строг до предела. Недаром у нас говорят: "Святое старшинское дело Солдата готовить в наряд..."
И рота стоит на разводе, А дождь не желает стихать. При этой проклятой погоде Намокнет оружье опять.
Тихонько вода дождевая Течет по каналу ствола. Винтовка моя боевая, Была б ты жива и цела.
И, чтоб не запачкать солдату Винтовки, что так дорога, Поставлен затыльник приклада На черный носок сапога...
А дома дневальные наши Задвинули стол в утолок. На ужин получена каша, Один на двоих котелок.
За тонкою стенкою, рядом, Соседняя рота живет. Готовится рота к наряду, Солдатскую песню поет.
Вздымается песня живая, И рота живет вместе с ней И, воротнички подшивая, Заслушалась песни своей. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.
* * * Ехал я в штабном автомобиле Вдоль военных спящих лагерей И, когда повестку протрубили, Вспомнил время юности своей.
Вспомнил снова путь солдатский дальний, Издавна знакомый гарнизон. Там сейчас молоденький дневальный В разные заботы погружен.
Наливает в умывальник воду И, нарушив утренний покой, Будит старшину и помкомвзвода, Отделенных трогает рукой.
И они медлительно, как дома, Чистые портянки в пальцах мнут. Пять минут осталось до подъема, Самых сладких утренних минут.
Солнце бьет в распахнутые двери, Теплый ветер ходит вдоль стропил... Даль видна. И я вот-вот поверю, Будто вновь дневальным заступил,
Будто рота спит передо мною, Видит сны и дышит горячо. Я побудку слышу над страною И трясу сержанта за плечо. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.
* * * Пронзив меня холодным взглядом, Сержант торжественно изрек: - За опозданье - два наряда!..И тихо тронул козырек.
- Так то ж совсем не опозданье, Я просто думал о другом...В ответ на это оправданье Сержант скомандовал: - Кру-гом!
И на глазах соседней роты Я точно так же отдал честь И, как велит устав пехоты, Сказал коротенькое: - Есть!
И вот, когда спала бригада, Я залезал во все углы, Я отрабатывал наряды И драил чистые полы.
Меня команда поднимала, И я вставал, глядел во тьму... Прошло с тех пор ночей немало, Пока я понял, что к чему.
Я рассказать решил потомству, Солдатских бед не утаив, Про это первое знакомство И про начальников моих,
И про занятья строевые, Про дом, оставшийся вдали, Про время то, когда впервые Ребята в армию пришли,
Шинели серые надели, И наша служба началась, И я почувствовал на деле Сержанта Прохорова власть. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.
* * * Комсомольские снились билеты Ребятишкам горластым не зря. Проходило последнее лето, И прощайте навек, лагеря.
Но когда опускалась прохлада И пора было делать отбой, Выходил представитель отряда Со своею любимой трубой.
От нагретого за день металла Растекалось по коже тепло, А труба над водой трепетала, Говорила, что детство прошло.
А труба под луною блестела, Как любая из лагерных труб, И, наверно, никак не хотела, Замолчав, оторваться от губ.
Ничего в мире не было, кроме Необъятного звука того. И услышал на дальнем пароме Перевозчик веселый его.
Он прислушался к этому звуку, Проплывавшему мимо полей, Потянул было смуглую руку К полинялой пилотке своей.
Да потом спохватился служивый, Закурил, на костыль опершись...
Приближался рассвет торопливый, Посветлела небесная высь.
Звук проплыл и растаял у плеса, У склоненных над речкой берез...
По песку заскрипели колеса, Подошел к переправе обоз. 1950 Константин Ваншенкин. Избранное: Стихи. Москва: Художественная литература, 1969.
* * * Ступая очень осторожно, Покрытый хвоей, мокрый весь, Дед срезал гриб ножом сапожным: "Назвался груздем - в кузов лезь!"
Прошел вперед, потом левее, С трудом скрывая торжество. И внук, почти благоговея, Смотрел ва деда своего.
Грибы стояли, как игрушки, Их даже трогать было жаль. А звук рожка летел с опушки И бередил лесную даль...
В семнадцать лет без лишней грусти Покинул парень светлый лес. Бойцом назвался, а не груздем И в тряский кузов молча влез.