Они в шатёр свой отдохнуть Ивана —Царевича с царевною ЕленойПрекрасною. Без подозренья обаВошли в шатёр. Иван-царевич, долгойДорогой утомлённый, лёг и скороЗаснул глубоким сном; того и ждалиЗлодеи-братья: мигом острый мечОни ему вонзили в грудь, и в полеЕго оставили и, взяв царевну,Жар-птицу и коня Золотогрива,Как добрые, отправилися в путь.А между тем, недвижим, бездыханен,Облитый кровью, на поле широкомЛежал Иван-царевич. Так прошёлВесь день; уже склоняться начиналоНа запад солнце; поле было пусто;И уж над мёртвым с чёрным воронёнкомНосился, каркая и распустившиШироко крылья, хищный ворон. Вдруг,Откуда ни возьмись, явился СерыйВолк: он, беду великую почуяв,На помощь подоспел; ещё б минута,И было б поздно. Угадав, какойБыл умысел у ворона, он далЕму на мёртвое спуститься тело;И только тот спустился, разом цапЕго за хвост; закаркал старый ворон.«Пусти меня на волю, Серый Волк!» —Кричал он. «Не пущу, — тот отвечал, —Пока не принесёт твой воронёнокЖивой и мёртвой мне воды». И воронВелел лететь скорее воронёнку,За мёртвою и за живой водою.Сын полетел, а Серый Волк, отцаПорядком скомкав, с ним весьма учтивоСтал разговаривать, и старый воронДовольно мог ему порассказатьО том, что он видал в свой долгий векМеж птиц и меж людей. И слушалЕго с большим вниманьем Серый ВолкИ мудрости его необычайнойДивился, но, однако, всё за хвостЕго держал и иногда, чтоб онНе забывался, мял его легонькоВ когтистых лапах. Солнце село; ночьНастала и прошла; и заняласьЗаря, когда с живой водой и мёртвойВ двух пузырьках проворный воронёнокЯвился. Серый Волк взял пузырькиИ ворона-отца пустил на волю.Потом он с пузырьками подошёлК лежавшему недвижимо Ивану —Царевичу: сперва его он мёртвойВодою вспрыснул — и в минуту ранаЕго закрылася, окостенелостьПропала в мёртвых членах, заигралРумянец на щеках; его он вспрыснулЖивой водой — и он открыл глаза,Пошевелился, потянулся, всталИ молвил: «Как же долго проспал я?» —«И вечно бы тебе здесь спать, Иван —Царевич, — Серый Волк сказал, — когда бНе я; теперь тебе прямую службуЯ отслужил; но эта служба, знай,Последняя; отныне о себеЗаботься сам. А от меня примиСовет и поступи, как я тебе скажу.Твоих злодеев-братьев нет уж болеНа свете; им могучий чародейКощей Бессмертный голову обоимСвернул, и этот чародей навёлНа ваше царство сон; и твой родительИ подданные все его теперьНепробудимо спят; твою ж царевнуС жар-птицей и конём ЗолотогривомПохитил вор Кощей; все троеЗаключены в его волшебном замке.Но ты, Иван-царевич, за своюНевесту ничего не бойся; злойКощей над нею власти никакойИметь не может: сильный талисманЕсть у царевны; выйти ж ей из замкаНельзя; её избавит только смертьКощеева; а как найти ту смерть, и яТого не ведаю; об этом БабаЯга одна сказать лишь может.Ты, Иван-царевич, должен эту БабуЯгу найти; она в дремучем, тёмном лесе,В седом, глухом бору живёт в избушкеНа курьих ножках; в этот лес ещёНикто следа не пролагал; в негоНи дикий зверь не заходил, ни птицаНе залетала. Разъезжает БабаЯга по целой поднебесной в ступе,Пестом железным погоняет, следМетлою заметает. От неёОдной узнаешь ты, Иван-царевич,Как смерть Кощееву тебе достать.А я тебе скажу, где ты найдёшьКоня, который привезёт тебяПрямой дорогой в лес дремучий к БабеЯге. Ступай отсюда на восток;Придёшь на луг зелёный; посредиЕго растут три дуба; меж дубамиВ земле чугунная зарыта дверьС кольцом; за то кольцо ты подымиТу дверь и вниз по лестнице сойди;Там за двенадцатью дверями запертКонь богатырский; сам из подземельяК тебе он выбежит; того коняВозьми и с богом поезжай; с дорогиОн не собьётся. Ну, теперь прости,Иван-царевич; если бог велитС тобой нам свидеться, то это будет