«Перо из тростника в прозрачных пальцах…»
Перо из тростника в прозрачных пальцахСлегка дрожит.Ласкает руки сон.Тяжелый день в сиреневом нарядеУснул в объятьях бесконечных крон.
«Вот красный шелк…»
Вот красный шелкна обнаженном телеТяжелая парча у крепких ногЧего желать?Скупых прикосновенийхолодных глазили уставших рук?
«Пораженный твоей наготой…»
Пораженный твоей наготойЯвляется деньПереполненный вздохами моряЛедяной белизной и снегами.Прижимается крепко к твоим волосам,непостижимым, трепетно пряным.Тонет в холоде огненных глазТихо стонет в камнях,ожидая сестру свою – ночь,хозяйку молчанья и звездобжигающих, пьяных.
«Все ближе и ближе к молчанью…»
Все ближе и ближе к молчаньюЯ вновь возвращаюсь к огнюславянских молитв и преданийЯ – холст на февральском ветруЯ – плеть из боснийского небаслепая, горячая медьИ тень зачерствевшего хлеба,упавшая в гибкую сеть.
«Поле ржаное…»
Поле ржаноеЗерна растерла в ладоняхи улыбнуласьИюня последние дни.
«Ночь у воды…»
Ночь у водыи странный поцелуй:друг детства необычно нежен
Спят островаНи страсть и ни любовьтвое скупое сердце не утешатНи суета, ни ложьи ни покой —Бесцветный опыт в медном поцелуе,А утром – пустотаРечной прибойсоломинкой иероглифы рисует.
«Дни нам даны для славы…»
Дни нам даны для славы,чтобы рождать героев —великих в смиреньеи сильныхпламенным сердцем и волейНочи даны для молитвы-легкой и непорочной(руки увиты цветамитравою упругой и сочной)Вечер – для детских игрдля размышления и чаяПахнет душицей, кипреемМеряет время свечами,Держит весы из тонкихнитей закатного солнцаИ на груди хрустальнойОберег – чистая бронза.
«Спящий в дупле одинокого дуба…»
Спящий в дупле одинокого дубаОбласканный летним тепломНашедший свое утешеньев созерцанье воды и икон…
Над клевером пчелы кружатсяМедвежонок спросонья урчит,царапает влажную землюЭхо проснулосьУтро не спит.
Дочь моя пахнет ребенкомвкусной и сладкой едойУмытый грозою и ветром,Проснись,нам пора за водойПо глиняной, узкой тропинкевтроем побежимУ рекиБездонное сердцеи рукикак отблеск небесной сохи
«Сломанный нож…»
Сломанный ножКем-то брошен на скользкой дорогеРазмышляюПоднять или нет
«Арабской вязью ночь…»
Арабской вязью ночьписала книгуо самом сокровенном и святомВ одеждах из египетского шелкаона входила робко в отчий домУ очага садиласьи молчалао насо детяхи о Судном днеЧертополох сухойв руках держалаузоры рисовала на стекле,А утром исчезалав лунном свете,оставив на пороге мягкий воски тень волос на глиняном кувшинеи на спине – следы от острых розг.
«Чуткие пальцы нащупали…»
Чуткие пальцы нащупалиузелкина изношенных четкахГолос забытый, испуганныйлег незаметно и кроткона почерневшие камешкив мокром песке у моря
Сяду я тихо с краюшкумежду молитвой и горемМежду любовью и радостьюсядуНа ручках – дитяткоПервенца укачаюпеснею ослепительнойИ белоснежными нитямивышью кресты на воротеДетская распашоночкався в серебре да золоте.Кашей сосновой вскормленныйтеплым дождем напоенныйя полечу над водамикрепко и ладно скроенныйВолосы ветром спутаныРоем пчелиным обласканыСердце из звезд и севераснова согрето сказками.Снится мне хлеб на паперти,Небо раскрашено верескомОхрою золотистоюЗлой киноварью и семенемЗелье разбавлено горькое —ночью пригубленовыпитоНевод, разорванный радугой,души укрыл от погибели.