«Рыбаки опьянели от крепкого ветра…»
Рыбаки опьянели от крепкого ветраСонные губы. Туман.Пряный закат на соломенных крышахПепел касается ранМокрые сети из темного шелкаспят на холодном пескеХрупкие тени ожилив сине-зеленой воде.
«Уронили крапивное семя…»
Уронили крапивное семяв землю почти непорочнуюВыросли жгучие стеблитвердые, теплые, прочныеЖарким серпом их срезалиРазмололи на каменной мельницеНочью смешали с клеверомХлеб замесили бездельницы.Солнце – блаженная старицав тесто подлила горечиПесни слагали вечныеТолько работа не споритсяЛопнул кувшин от старостиПечь покосиласьТалыеРукиПод лаской бережнойдети уснули малые
«Пальцы сорвали ягоды…»
Пальцы сорвали ягоды —липкие, недозревшиеБросили в воды мутныев реку давно обмелевшуюОмуты пересохшиесловно безвестные странникиждали дождяСквозь сумеркизвезды горели дальниеСлышали голос бережныйс детством и хлебом смешанныйТам, на крестьянской пасекептицы поют ослепшие…
«Свистульки необожженные…»
Свистульки необожженныеиз бурой, рассерженной глиныподали мне руки сонные,а дочь принесла калиныИ сказки мне лес рассказывало том, что пока сокрытоУ песен слова из ладанаИх сердце в огне забыто
«Рабыня вещих снов и откровений…»
Рабыня вещих снов и откровенийПростая жизнь на медном языкеколоколовПугливые оленивдыхали запах крови на пескеИ солнце запрягало колесницыИ снова Бог купал своих конейИ я стоял у стен Иерихонаи был одним из тысяч трубачей
«Сон рухнул…»
Сон рухнулСловно слезы Палестиныупали на оливковую ветвь…
«Смерть вещих птиц внезапна и легка…»
Смерть вещих птиц внезапна и легкаКак девочка, что вышивает розына полотне из голубого льнаНад раненым цветком кружатся осыНа кончике иглы – янтарный медПыльца блестит на ярко-алых нитяхИ жизнь течет из потемневших сотсквозь череду безжалостных открытий
«Чернильница полна…»
Чернильница полнаНесут в кувшинахгустое, ароматное виноГорячий чай на бронзовом подносеЧуть приоткрыто пыльное окноРука усталаКолыбельРебеноксмеется беззащитноДолгий деньпропитан потускневшими ветрамиСкользнула по стене скупая теньДвух обнаженных телсвященный праздники молнии серебряная нитьвдруг превратилась в пепележечасьяи то, что думал я уже не скрытьВсе стало явными податливо-упругимживым и неизбежнымсловно смертьИ спорыньяв моем апрельском хлебесладка,но беспощаднасловно червь…
«Новорожденная листва…»
Новорожденная листвагорит в огне,что на рассвете дом покинул ветхийУмыла руки мать в холодной мглеи вырвался мой стониз узкой клеткиИ плоть ранимавечное клеймо —след родовойна липком покрывалеСквозь чистоту промытого стекласмеется дочь,увитая цветами.
«В коробочке маковой…»
В коробочке маковойбратья и сестрыиспугались конского топотаЗемля съежилась, стала крошечнойпочти невидимойБратья и сестрыв своей комнате узкой и темнойсвечи зажгли, а лампады затеплить забылисидели неслышно,иногда перешептывалисьсловно весенние звездысвежестью неба дышали,а когда кони ржалижарко и близкои били копытами травы,кричали как дети,которые в мокром поле пропали —потерялись в сумерках синих,плакали жалобно, горькои так безутешно.Братья и сестрысундук открывали,(медные скобы позеленели от влаги)доставали тяжелые тканицвета орлиной кровиПыль на руках оседала —серая пыль с изумрудным отливомСестры головы покрывалиБратья серпы точили —Ждали знака на небе —месяц багряно-алыйЗвезды росой умывалисьРайских птицпобелевшие тенина зеленый бутон ложилисьИ слышали братья шепот —тайнопись губнетронутых, нежныхсвоих сестер одинокихшепото чистом мире,о самом неутаённом