В давильне давятСпелый виноградЧас переломанУжасом священнымИ каждый шорохМножится стократСтановится податливымИ верным
И я стою без крыл и без руляВ стальной душе – гранитные засовыМне кажется, что тяжесть топораОчистит плоть, сорвав с нее покровы
«Солдатский горн охрипший…»
Солдатский горн охрипшийВ дыму лесных пожаровВ плену опухших пальцевИ дроби барабанов,Истерзанных и шумныхИз разноцветных тканейИз кожи почерневшейДавно убитых ланей
Горит беспечный воздухЗемля бросает в пламяЛишь каменные зернаИ бремя расстояний
Восторженные ветвиДеревьев опаленныхПоют о днях победыО днях великой скорби
И на могилах воиновРастут ковыль и клевер,Коней густое ржаньеИ отблески сраженийНад облаками светаПроносятся устало
Июнь.Скупое летоПод ноги нам упалоИ трубный звукИ сводыНеобозримых линийИсполнены надеждыО новомСветлом мире,Где дни великолепныИ славные героиВедут коней крылатых к святому водопою…
«Уронил удила…»
Уронил удилаОбезумевший майМертвый шмельНа окне,Почернел календарьОт зачеркнутых дней,Переполненный крикС перекошенным ртомСловно дряхлый старикПроколол пустотуОбессилевших стен,Где картины временОбращаются в тлен,И привычная ночьОкружила огнем,Слышен мельничный стукПод гудящим дождем…
«Коровы возвращаются домой…»
Коровы возвращаются домойИ в каменной поилкеХолодная вода пропитана весной…
«Ворвалась радость…»
Ворвалась радостьВ утренние сныДетейИ женщина, хранящая покойСоединилаПолные любвиСердца,Летящие над вечною рекой
Друг другуВ жертву приносимые сердца,Парящие в оправеНежных слез…
И смерть была как будто из стеклаВ венке увядшем из кровавых роз
«Там…»
ТамВ каждой ладони – свинецВ каждой груди – осиновый колЛюди-куклы, люди-кроты,
Люди – разрушенный дом
Люди – живущиеНа алтаре самых последних временЛюди – осколки кривых зеркалЛюди – обугленный лён…
И в сладкой содомской лжи —Изувеченная душаЛюди – гнилые ртыЛюди – колючая ржаБросают свои именаВ темные воды сновУмираютСловно роса высыхаетПод тенью крестов…
«Глиняный посох…»
Глиняный посохИз рук ослабевшихВыпалИ в чаще леснойКолыбельСветитсяУтро. Блаженная свежестьСтелет упругому ветруПостельСолнцем крадетсяИ призраки с шумомВновь исчезают в прохладных волнахДревнего моряВесенняя сладостьПрячет свой взгляд на промытых листахСтрелки часов – акварельная краскаМедленно тает под теплым дождемВремя отныне лишь жалкая маскаЩедро посыпано битым стеклом
Слепки цветовСреди мраморных арокСлепки имен – на шершавых камнях
У изголовья постели – огарокБелые птицы – на ржавых цепях
Голод размазал озябшей рукойДетские слезыПустынных равнин,Кружится в темном, изломанном небеЗоркий орел – сам себе Господин
Утро открыло застывшие клетки,Зверь огнедышащий вырвался прочь,Жалобный крикПокаянный и ветхий —Вряд ли он сможет кому-то помочь
Глиняный посохРассыпалсяПыльюЛег вдоль размытых, усталых дорогВ грязной купелиВ разрушенной церквиСпряталсяКроткий, измученный Бог.
«Несла зеркала Мария…»
Несла зеркала Мария,В которых весь мир отражалсяНа хрупких, изогнутых стебляхПод снегом едва держался,ЗамершийСидел и плакалО хлебеИ лучшей долеИ дети к нему бежали по льдуЧерез Косово поле…
«Журчит песок…»
Журчит песокНа берегу отчаяньяБезмолвствует холодная росаИ страсть мне затуманила глазаЯ – сгорбленная похоть мирозданьяБесполый червьС раздавленной судьбойВ бурлящем веществеСлепого блуда,Я – кожаный мешок,В который мздуВзимал с больных восторженный Иуда