была – во все сама входила, всена ней держалось. Шельмеца Шварцкопфа,именьем управлявшего, онауже через неделю рассчитала.Подрядчики уж знали – сразу к ней…А батюшка все больше на охоте…Да… Царствие небесное… А я бпомог тебе на первый случай, Петя…Да вот и Александр Викентьич тоже…Его теплицы славятся на всюРоссию, а теперь и сыроварнюголландскую завел… Грешно ведь, Петр.Гнездо отцов, как говорится… Мы бытебя женили здесь – у нас-то девкипокраше будут петербургских модниц.Да вот Аглая хоть – чем не невеста?Опять же по соседству… АлександрВикентьевич, любезнейший, давай-каеще по рюмочке… А помнишь, Петя,как ты на именины преподнесАглае оду собственную, помнишь?«Богоподобной нимфе и сильфидедубравы Новоселковской». Уж таксмеялись мы… Ну как не помнишь, Петя?Тебе лет десять было, Глаше шесть.В тот год как раз мы с турком замирились,и я в отставку вышел… Оставайся,голубчик! Ну, ей-богу, чем не жизньу нас?.. Вот и в журналах пишут, Петя, —российское дворянство позабылосвой долг священный, почва, мол, крестьянство,совсем, мол, офранцузились, отсюдаи разоренье, и социализм…Да-с, Петр Прокофьич… Мы ведь здесь, в глуши,почитываем тоже, ты не думай,что вот медведь уездный… Мы следимза просвещеньем, так сказать, прогрессом,гуманностью… А как же? Вот гляди —«Европы вестник», «Пчелка», «Сын Отечества»,вот «Русский инвалид». Я сам читаю,но больше для Аглаи… А забавно,я доложу вам, критики читать.Хотя оно подчас не все понятно,но так-то бойко… Вот барон Брамбеусв девятом нумере отделывает – както бишь его? – Кибиров (очевидно,из инородцев). Так и прописал —мол, господин Кибиров живописецпошлейшей тривиальности, а такжеон не в ладах с грамматикой российскойи здравым смыслом Нынче мы прочлироман Вальтера Скотта – «Ивангоэ».Презанимательная, доложу вам, вещь.Английская… А Глашенька все большестишками увлекается. Даваламне книжечку недавно – «Сочиненьяв стихах и прозе Айзенберга». Толькоя, грешным делом, мало что там понял.Затейливо уж очень и темно…Оно понятно – немец!.. Вася Шишкину нас в кадетском корпусе отличноизображал, как немец пиво пьет.Такой шалун был… А ведь дослужилсядо губернаторства… Назад тому три годаего какой-то негодяй в театресмертельно ранил… Был бы жив Столыпин,порядок бы навел… А ты, Петруша,случайно не из этих?.. То-то, нет…Грех, Петя, грех… И ладно бы купчишки,семинаристы, но ведь из дворянскихстариннейших семей – такой позор!Нет, не пойму я что-то вас, новейших…Да вот Аглая – вроде бы ничемБог девку не обидел – красотою,умом и нравом – всем взяла, наукамобучена, что твой приват-доцент.Приданое – дай Боже всякой, Петя.А счастья нет… И все молчит, и книжкичитает, и вздыхает… Года дваназад из-за границы возвратилсяНавроцкий молодой, и зачастилон к нам. Все книги привозил и ноты.Аглая ожила. А мне, Петруша,он как-то не понравился. Но все жея б возражать не стал… А через двенедели приезжает он под вечеркакой-то тихий, сумрачный. А Глашавелит сказать, что захворала. ПослеПалашку посылала, я приметил,с письмом к нему… И все, Петруша, все!Я спрашивал ее: «А что ж не ездитк нам больше Дмитрий Палыч?» – «Ах, оставьте,откуда знать мне, папенька!» Вот так-то…Э, Александр Викентьич, чур, не спать!Давай-ка, брат, опрокидонт иваныч!Давайте, Саша, Петенька, за встречу!Как дьякон наш говаривал: «Не то,возлюбленные чада, оскверняет,что входит к нам в уста, а что из устисходит!»… Да-с, голубчик… Презабавныймне случай вспомнился – году в тридцатом…Нет, дай Бог памяти… В тридцать шестом.Или в тридцать девятом?.. Под Варшавойнаш полк стоял в то лето, господа.Вообразите – пыльное местечко,ученья бесконечные, жараанафемская, скука – хоть стреляйся!И никакого общества, посколькуокрестные паны не то что балкакой-нибудь задать – вообще ни разуне пригласили нас, что объяснимо,конечно, но обидно… Как обычно,мы собрались у прапорщика Лембке.Ну, натурально, выпивка, банчишко.Ничто, казалось бы, не предвещалокаких-либо событий… Но ужек полуночи заметил я, что Бельскийрассеян как-то, молчалив и странен…Но, впрочем, надобно вам рассказатьподробнее о нем. У нас в полкуон человек был новый – лишь неделюиз гвардии он был переведен.За что – никто не знал. Ходили слухио связи романической, скандале,пощечине на маскараде – толкомникто не знал… И каково же быломое недоумение, когда,внезапно бросив карты… Заболталя вас совсем, простите старика,пора на боковую. Так сказать,в объятия Морфея… Поздно, Петя…Ну что ж, покойной ночи, господа.Покойной ночи, спите, господа.