В токарном цехе
Ты накинул ремень, пустил машину.
Стал в круженье воздушен
Ступенчатый шкив.
Вижу только твою согбенную спину.
Ты молчишь,
К металлу лицо обратив.
Дом твой, дети всё — позади… Пред
тобою
Только движутся круг чугуна и резец.
Наконец-то стал ты самим собою,
Молчаливый упрямец и добрый отец!
С тобой был по дому знаком (немного).
Мне казалось: ты робкий и чуть смешной.
А теперь
Все в тебе непреклонно и строго,
Наконец-то стал ты самим собой.
В десять раз тяжелей, чем атлетовы гири,
Чугуны, что лежат
У тебя в ногах.
Я догадываюсь: ты выше и шире.
Чем твое отражение в зеркалах!
[1940]
Испытание
Требуются слесари не ниже 6–7 разряда.
Да, нам нужен мастер. А мастер — тот,
Кто работу на собственный страх берет.
Мы тебе не дадим
В готовой резьбе
Инструментов каленых острую гладь.
Докажи, что ты мастер,
И сам себе
Все сумей отковать и металл избрать.
От железа сталь отличить сумей
И от стали сталь —
На слух и на глаз.
А потом отточи, закали, владей.
Если сможешь —
Будь мастером среди нас.
Годы в кузне и годы над верстаком
Мы увидим в короткие эти дни.
Докажи, что ты мастер.
О всем другом —
Лишь потом разговоры.
Теперь — начни.
[1940]
Уют
Есть счастье —
В дождь, ноябрьскою порой,
У печки заоконной, задверной
Сидеть и слушать, как водопровод
Журчит… и как сонливый кот
Урчит в тепле…
Но есть иной уют.
…Ноябрь. Дождинки леденяще бьют,
Гудит ноябрьский воздух вдоль двора…
А в нашем помещении жара.
Гудит огонь. Но дров и кошки нет, —
Слепящий уголь излучает свет.
Дружище! Не шути с таким огнем.
Металл, как щепка, погорает в нем,
Чуть зазевается из нас иной.
И вот включили молот паровой.
Не только шум дождя, но даже гром
Ты не услышишь тут…
А мы втроем
Клещами трижды сжали тяжкий вал,
И, словно в глину, бьет металл в
металл.
Вал в середине желт, с торца багров,
А мы его ворочаем без слов.
Мы так сейчас близки! К чему слова?
Когда б одна большая голова
Вдруг сблизила шесть наших дружных
рук,
Определяя все
На цвет, на звук.
Мы трудимся с утра. А молот бьет.
Бьет молот,
И, как будто солнце жжет,
На лицах наших проступает пот.
Еще. Еще. Бросать нельзя.
Но вот —
Вал выпрямлен и почернел с торца,
Изваянный по воле кузнеца.
— Довольно. Хватит, —
Говорю я двум.
И молот смолк… Но что за новый
шум?
Гудит сирена: кончен день труда,
Сейчас мы разойдемся, как всегда.
Многооконный, многолюдный цех
Закроют…
Я оглядываю всех.
Как были мы близки! Сейчас — домой.
И странно мне, на миг,
Что за спиной
Есть комната и поманит назад,
Что снова стены нас разъединят,
И стекла, и квартирные огни…
Я на товарищей гляжу: они
Не думают ли то же, что и я?
Они секунду медлят у огня,
А угли затухают, и — светло —
Нас обдает кузнечное тепло.
Давно сирена смолкла. День труда
Окончен.
За стеклом не льет вода.
И дом твой недалёко, может быть.
Но не спешишь ты уходить.
[1940]
Промельк
Я помню чудное мгновенье…