Пчела спешит пешком по рыхлому
песочку,
Тяжелым обручем пчелиный сжат живот,
И так она ползет чрез пень и через кочку
И судорожно вдруг на голову встает,
И крылышки свои вдруг задирает криво,
Как зонтик сломанный, они теперь торчат,
И смерть уже слышна в жужжанье
торопливом…
На осень тишина переезжает в сад.
1948
Твой взгляд
Пер. А. Ахматова
Э. Л.
За счастьем призрачным бродя во мгле
безбрежной,
Унижен, возвращусь туда, где только ты.
О том, каким я стал, твой взор
расскажет нежный,
Мне ласково блеснув с нежданной высоты.
И есть лучистый свет в твоем прекрасном
взоре,
Что позволяет мне не опускать глаза
В тот час, когда душа свое оплачет горе
И по щеке течет раскаянья слеза.
Пускай гоняюсь я за призраком летучим,
Все чаще и светлей мои пути к тебе,
И сердце шлю тебе через моря и кручи,
Хотя даю обжечь себя чужой судьбе.
1948
«Уже не в первый раз заката полосу…»
Пер. А. Големба
Э. Л.
Уже не в первый раз заката полосу
Провел угасший день по тверди небосвода.
Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу:
Все перепутано. Ни выхода, ни входа.
Стук сердца твоего в груди своей несу
Прозрачным родникам, журчанием
бесследным.
Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу,
Я все еще в тебе брожу, как в
заповедном.
Шагаю медленней… А травы пьют росу,
А тени ворожат, чтоб мне с пути не
сбиться!
Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу,
Я все еще брожу, рискуя заблудиться.
Я, от ревнивых глаз укрыв твою красу,
Сам преградил тропу к тебе в просторном
мире.
Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу,
С минутой каждою мои шаги все шире!
Окутал мрак ночной заката полосу,
Вновь звезды и луна скитальца увенчали.
Я все еще в тебе блуждаю, как в лесу,
Чтоб к сердцу протоптать тропинку, как
вначале.
Твоя слеза
Пер. А. Ахматова
Э. Л.
Твой взор меня смиряет и гнетет
И голову мою к земле склоняет,
Когда тоскою искривлен твой рот
И дрожь, слезы в твоих глазах мерцает.
Слеза, набухнув, блещет, и она
Вот-вот прольется через край, крупнея,
Но там не я — вина отражена,
Молчит слеза, таить печаль умея.
Она не падает с твоих ресниц,
Но остается между век дрожащей.
В ней мир выходит из своих границ,
А в глубине растет зрачок блестящий.
1948
Самозабвение
Пер. А. Големба
Так как же не любить, отдав себя всего,
Как отдает себя любое существо,
Когда к волне морской, что к молотилке
злак,
Луч солнечный припал! Не загореться как,
Когда трещат сверчки запечные всю ночь,
А поутру бренчат цикады во всю мочь,
Когда, как медь, звенит под ветром
хрупкий лист
И надрывается кузнечик-цимбалист,
Когда гудит, как гром, живая зелень трав,
И стебель говорит, как флейта, заиграв, —
И травяной оркестр устал и изнемог,
И кое-кто уже готов свалиться с ног,
И, хоть кукушки нет у синевы морской,
Сдается и она кукует день-деньской!
Пусть соловьи отсель за тридевять земель,
Напомнит нам о них ручья ночного трель,
И каждый из певцов хрипит и глотку
рвет,
И каждый забежать пытается вперед!
Чтоб весь простор земной, чтоб целый
мир вокруг
Запомнил золотой непреходящий звук!
Мир полон до краев, звук льется через
край:
Хлынь, гомон голубой, звучи, не умирай!
И море синее вливается во тьму
И дремлет: счастье снов является ему,
И голос все нежней, желанней и ясней,
В нем зреет глубина еще невнятных дней.
Так как же не любить, отдав себя всего,
Как отдает себя любое существо!