И не будешь перед жизнью ты в долгу,
И увидишь снова, как во сне,
Девочку, бегущую по лугу,
Девочку с цветком в руке.
«В небе облако летает…»
В небе облако летает,
В голубую даль оно плывет,
Облако не тает, нет не тает,
Облако с собой меня зовет.
Руки превратятся мои в крылья,
И за облаками улечу.
Сказку я люблю,
И не люблю быль я.
Не хотите вы лететь, а я хочу.
Что же вы сидите и молчите.
Знаю, вам без сказки скучно жить.
Облако мое остановите.
Сможет оно сказку подарить…
«Сутулясь под тяжестью прожитых лет…»
Сутулясь под тяжестью прожитых лет,
Я снова смотрю на тебя.
Есть много вопросов — один ответ:
Меня ты любишь, меня.
Ты понял это уже давно.
И больше не жди весны.
Любовь ко мне твои суждена
Посеребрить виски.
И вот они блестят серебром,
Все помнишь до мелочей
Пойми, не кончится это добром.
Исчезну — ты будешь ничей.
Сбылось, совершилось пророчество,
Остался ты без меня.
Тебя тяготит одиночество,
В былое тебя маня.
Ты каждую глупость и шалость
Мою запомнил навек
Не смог ты такую малость —
Любимым стать человеком.
Так кайся же, плач, — страданья
Мои отданы тебе,
Не заглушай рыданья,
Были минуты где?
Тебе самим богом, роком
Подарена не за что.
Теперь это стало пороком.
Я стала твоей мечтой.
Мечтай же — это не вредно.
Но только уже не дано,
Как раньше — прийти с победой.
Любить меня суждено.
Навеки кричать от боли
О нежной девчонке своей.
Ты не хотел такой доли —
Любовь же все горячей.
Горит и не может погаснуть,
Глаза ее перед тобой.
Напрасно, какое напрасно
Не стал ты мой судьбой.
Любить будешь вечно меня.
Сильнее день ото дня.
«Какая гадкая тоска меня сегодня посетила…»
Какая гадкая тоска меня сегодня посетила.
Не музой выплыла она, а громом диким подкатила.
На вечном древе бытия сидела молодая птаха,
Руками всякого сметья готова для нее уж плаха.
О птица сплина моего, ты опереньем золотистым
Зачем в зеленое дерьмо крылом попала чистым, чистым!
О том, что дале было, я писать желанья не имею,
Хандра от этого моя дымком печальным не истлеет.
Но только это — пол беды, что завтра будет, я не знаю.
Хрустальную струю воды больной трахеею глотаю.
Как я хочу, чтоб гром утих, домашней кошкою смирился.
Быть может, мой короткий стих катализатором явился?
Быть может, он давно помог раскатам злым
смолчать покорно?
Он сделал все, что только мог, цензуры избежав проворно.
Таинственностью даль полна — тиха, угрюма, молчалива.
Как Таня Ларина она, как плачет над рекою ива.
Я скоро в эту даль войду, уж не далек тот час ужасный,
И осторожно, как по льду,
пройду сквозь темь ко дням прекрасным.
О сне
Не надо думать ни о чем.
Молчание. Не надо говорить,
О том, что волновало днем.
О сон! Поможет все забыть.
Обиженно слова упрека мне,
Никто с укором не произнесет,
И похвалу я не услышу — нет.
Я сплю. А сноведенье мне несет
Ночная мгла, густая темнота.
И если был бы то замолк сверчок.
А в голове такая пустота —
Гадать не надо — чёт или нечёт.
Сны опустились на кровать.
Откуда прилетели вы, куда
Вы улетите днем опять?
Быть может, улетите навсегда.
А может, возвратитесь ко мне вновь,
И принесете то, что нужно мне…
Кому-то пригодится моя кровь…
А может, это только всё во сне?
«Какой же ты жестокий человек…»
Какой же ты жестокий человек,
Не выполняешь ты мои желанья.
За это я испорчу весь твой век,
Я отравлю тебе существование