Да! Я поэт.
Да! Я поэт. Слуга пера.
А коль уж вам не по душе мои слова,
Коль не готовы вы сложить голову во имя творчества на плаху,
Отвечу вам почти что в рифму - Идите на ***.
А нет, позвольте, я поправочку внесу:
Коль вы сударыня, уверенной походкой идите-ка в ****у.
Сожёный дом зола и пепел.
Сожёный дом зола и пепел.
Твой взгляд так пуст и не заметен.
Ты снова заливаешь глотку.
В надежде, что проспишь момент.
Как топят эту лодку.
Ты заливаешь глотку и плевать.
Не повернуть уж время вспять.
И нечего давно терять.
Сквозь пьяный бред не разобрать.
Сожёный дом зола и пепел.
Твой взгляд так пуст и не заметен.
Ты снова заливаешь глотку.
В надежде, что проспишь момент.
Как топят эту лодку.
И день за днём, всё как одно.
Ты так уверен, что не опустишься на дно.
Сплелись все дни в одно едино.
И вот с утра ты каждый раз, встаёшь лениво.
И день за днём, всё как одно.
Мне кажется иль ты вступил в дерьмо.
А выбраться оттуда уже и не дано.
И день за днём всё как одно.
Сожёный дом зола и пепел.
Твой взгляд так пуст и не заметен.
Ты снова заливаешь глотку.
В надежде, что проспишь момент.
Как топят эту лодку.
Сломанные люди.
Сломанные люди.
Мы врём себе, кого-то судим.
Мы предаём, и будь как будет.
Мы унижаем, быстро рубим.
Мы думаем порою хватит.
Мы делим будто пополам.
Ну а себе побольше, хули там.
Везде проскакивает блат.
И кто же в этом виноват.
Мы врём себе, кого-то судим.
Мы предаём, и будь как будет.
И каждый из нас словно мудень.
Мы просто сломанные люди.
Последний день самоубийцы
Он встанет утром,проспавши на работу,
заварит крепкий чай.
Присядет у окна, в глазах лишь безразличье,
а может боль, возможно пустота,печаль?
Поймает он себя на мысли, что всё отвратно,
и словно скрежет где-то там внутри.
Чай, будто голос где-то позади, прошепчет ему тихо,
возможно, всё, конец пути?
Но устримится взгляд в окно,
там люди торопятся куда-то.
Но почему-то всё равно.
Там тысячи времён в одном,
пропитаны коварством, злом.
Там паутина лжи вьёт безустано сети.
Под маскою добра, они бросают каждый раз слова на ветер.
Они стремятся все к свободе, но обретают рабство,
любовью оправдывая ****ство.
Они все врут, хоть и мерцают блики в их глазах, они давно мертвы.
Намерением добра оправдывая страх,
они готовы устроить танцы не твоих костях.
Они бегут, пытаясь жить, они живут, пытаясь быть.
Но почему не видишь это ты.
Чай прошептал - себя спроси.
А под окном площадка, время к десяти.
Там дети звонким смехом разорвали тишину,
увидел ты надежды проблеск сквозь мыслей пелену.
Их чистые глаза, сердца, они же не мертвы.
Чай прошептал - взгляни на них,
ведь даже там не видишь ты надежд.
Ты видишь мёртвые мечты.
Они чисты ведь не способны осознать самих себя.
Незнание, их блаженство. Твоё же пустота.
Уже обед. Чай вновь прошептал - ты не живёшь.
И места своего найти не смог, оставь на память только пару строк.
Не видел жизни, и не жил, он счастье осознал, когда лишь уходил.
Ты видел лишь конец пути, забыв, что нужно время, чтоб себя найти.
И погрузившись в мечтанья с головой, открыв глаза, вдруг осознал,
что в этом мире ты чужой. Ведь он не твой, и почему-то так отвратен.
И каждый взгляд в нём не приятен. Ты не готов топтать людей.
Заложник чести, высших целей и творческих идей.
Чай прошептал - смотри. Уж время скоро вечер.
Какой же выберешь исход ты своего пути.
Глоток последний он допив, поднимет взгляд.
Мысль промелькнёт, ведь это был не чай, а просто яд.
И градиентом в его глазах закат искрится.
Так был окончен день.
Последний день самоубийцы.