Но с борта лодки, опережая начальство, спрыгнули трое безмолвных, сразу уйдя на глубину.
Юля застыла, тяжело дыша и до боли в глазах вглядываясь в поднимающиеся перед ней волны. А те внезапно начали стихать, успокаиваться, словно им, как расшалившимся детям, запели колыбельную.
Юля до посинения пальцев вцепилась в борт лодки, и последняя волна опала, открыв ей резиновую лодочку и невредимого Славу в ней. Над головой снова мягко серело небо, ветер стихал, и вода застывала зеркалом безмятежности.
К лодочке уже подплывали безмолвные, и Юля перевела было дух — сердце продолжало колотиться как сумасшедшее, как к ней наклонился старший безмолвных.
— Леди ассара, хорошая новость. Ваш сын сумел создать вокруг себя зону безопасности. Плохая — стихии нам здесь не подчиняются. Он словно выключил их. Еще более плохая — если он потеряет контроль, нас размажет, — и мужчина указал рукой вбок. Юля повернула туда голову — и похолодела. С неба в компании шипасто-белых молний спускался мохнатый, закручивающийся спиралью хобот смерча. И под ним море не просто штормило. Оно свирепо закручивалось в жуткий водоворот и там творился настоящий хаос, с которым и сама принцесса Цветтара не справилась бы, не то, что трое водников, которые находились в лодке.
Стихия, словно сходя с ума, билась в невидимую преграду, впадая в настоящее безумие от невозможности дотянуться до них. И контраст со спокойствием внутри глаза бури был так силен, что Юля застыла от ужаса.
— Его надо успокоить, — поспешно добавил мужчина. — Уговорите его сосредоточиться, не бояться и не отвлекаться.
— Ему всего лишь шестнадцать, — испуганно прошептала она.
— Почти семнадцать и он мужчина, — поправил ее Фильярг и заверил: — Он справится. Он же наш сын.
Безмолвные между тем добрались до лодочки, потянули ее к ним.
— Помните, от него сейчас зависят наши жизни, — повторил старший безмолвный, не сводя глаз с того, что творилось за невидимой стеной. Там к первому смерчу с неба спускался его брат близнец, и молнии уже били непрерывно, словно специально подсвечивая окружающий их хаос.
Юля содрогнулась и поспешно отвела взгляд от картины смерти.
Она заставила себя улыбнуться и радостно замахать сыну.
— Славушка, мама и папа здесь. С нами все хорошо!
— Сын, нам нужна твоя помощь! — Фильярг был по-мужски прямолинеен. — Ты же поможешь нам добраться до берега?
Он нагнулся, подхватил сына из лодочки, на мгновенье притиснул к себе и тут же передал жене.
Юля обхватила дрожащего сына, губами прижимаясь к мокрой, пахнущей солью макушке. Ледяные ручонки сдавили шею.
— Леди ассара, — сдавлено ей прошептал безмолвный. Юле и оглядываться не надо было, она спиной чувствовала приближение стихии. Но ее сын держался так долго. Он замерз, устал. Вправе ли она просить от него продержаться еще⁈ Его дар — пока странный, непонятный — только проснулся. А если он перегорит от напряжения?
— Ты у меня молодец, такую красоту создал. Я никогда не видела глаз бури. Вот бы Оле с Ильей показать!
Она говорила с восхищением, а на языке горчила ложь.
— Сын, ты же помнишь, в нашей семье уважают смелых, — Фильярг ласково потрепал сына по голове. — И сейчас я вижу перед собой самого смелого ребенка из всех, которых когда-либо встречал. Ты посмел бросить вызов воде. Смотри, как она злится!
— Я испугался. Хотел вернуться. А она кричала, что нельзя… Что не подчинится, такому как я.
Голос мальчика дрожал от обиды, срывался от пережитого страха, и Юля ободряюще гладила сына по спине, шепча: «Все хорошо. Мы вместе». А с водой она потом разберется. Обязательно.
— Просто дыши, — посоветовал старший безмолвный, — сосредоточься на дыхании. Прикрой глаза. Держи в голове картинку спокойного дня. Солнца на небе. Спящего моря.
— Я морю колыбельную пел, как мама, — запинаясь, смущенно признался Слава.
— Вот и продолжай, — обрадовался мужчина, — а мы поддержим. Так ведь, бойцы?
— Есть поддержать! — дружно грянули безмолвные, старательно глядя себе под ноги, где неспешно колыхалась вода. Уж лучше смотреть вниз, чем туда, где подбирались, окружая, гигантские смерчи, а вода вставала гигантскими волнами.
И они пели, налегая на весла, старинную асмасскую колыбельную о маленьком мальчике, не желавшим ложиться спать. Мама пугала его вулканами, которые могут проснуться и огнем, который поглотит, если он не будет высыпаться и станет слабым.
Колыбельная была сурова и жутковата, но детям нравилось.
Юля пела вместе со всеми, прижимая к себе сына и украдкой глотая слезы. Они плыли к берегу, прорываясь сквозь окружавшие их смерчи, и пятно спокойствия перемещалось вместе с ними, постепенно съеживаясь в объемах — Горислав терял силы.