Она не видела дядю Фархата восемь лет и вряд ли бы узнала, если бы прямо с аэродрома всю их группу не привезли прямо во дворец, чтобы представить президенту Фархату Арипову...
Ксения, сильно переживавшая из-за слипшихся от жары волос, превративших прическу непонятно во что, и промокшей от пота майки, была приятно удивлена приглашением принять ванну и переодеться, прежде чем предстать пред ясны очи дяди Фархата.
Володя и Олег по ее примеру называли Арипова «дядей» и были несказанно удивлены, когда их к президенту не допустили, а велели дожидаться Ксению в одной из комнат в компании двух бритоголовых телохранителей в европейских костюмах и с японскими рациями в руках. Таким образом власть Баджустана давала понять, что хотя российских журналистов и пригласили в республику, но делать, то есть снимать, дозволят только то, что дозволят.
Во-первых, к ним сразу приставили охрану и переводчика Керима, который каждый вечер, не стесняясь, заявлял о необходимости сбросить объективку по итогам дня и избавлял их на некоторое время от своего назойливого внимания.
Во-вторых, им не позволили отправиться в горы для встречи с лидером оппозиции Сулейменом Рахимовым, хотя этот пункт был непременным условием договора. Иначе руководство телекомпании не дало бы согласия на поездку съемочной группы в Баджустан. Им просто сказали, что Рахимов, кажется, погиб недавно в горах, и, кажется, при сходе лавины...
В-третьих, им разрешили проводить съемки только по заранее утвержденному президентской администрацией плану, отступать от которого было нельзя.
Кроме переводчика, съемочную группу всегда сопровождал кто-нибудь из пресс-службы, телохранители и еще один совсем уж незаметный человечек с острыми рысьими глазками. Он выступал в роли грузчика, но почему-то носил под курткой оперативную кобуру, и наверняка не с газовым пистолетом.
– Шаг влево – побег, шаг вправо – расстрел! – мрачно пошутил оператор, когда их ознакомили с правилами пребывания на территории суверенного государства Баджустан.
– А прыжок – провокация, – уныло добавил Олег.
Но Ксении было не до шуток. Командировка заканчивалась, отснятый материал был откровенной туфтой. Она представляла, с каким недоумением посмотрят на нее Егор и генеральный продюсер телекомпании Савва Крычеев и как обрадуются ее проколу явные и тайные недоброжелатели.
«Личное мнение» и так держалось всего лишь на слове Егора и авторитете Ксении. И никому не было дела, каким образом она будет поднимать рейтинг своей программы. Баджустан мог вознести ее на вершину успеха, как Сережу Кунцева – Ближний Восток. Но судьба-злодейка в очередной раз сыграла злую шутку, и даже близкое знакомство с Фархатом Ариповым не помогло Ксении сделать искренний и правдивый фильм о событиях в Баджустане. Ей просто не позволили быть искренней и правдивой.
Конечно, они видели и снимали восстановленные школы, бившие в центре города фонтаны, заваленные продуктами магазины, абитуриентов местного университета. Но более всего запечатлели на пленке самого президента. Фархат Арипов был повсюду: то он беседовал с аксакалами из далекого аула, то красовался в кадре верхом на горячем аргамаке, а то лично поздравлял молодоженов или сажал дерево при закладке парка своего имени...
А ведь был и другой Баджустан, где расстреливали или забивали до смерти камнями без суда и следствия за любое проявление инакомыслия, где женщины вновь надели паранджу, где героин в открытую меняли на муку и сахар, где родители вынуждены были продавать старшего ребенка в рабство, чтобы прокормить остальных мал мала меньше. И десятилетнюю девочку видели, которую отдали четвертой женой местному криминальному авторитету, только что с небывалым даже для Средней Азии размахом отпраздновавшему свое шестидесятилетие...
Ксения прекрасно понимала, что фильм окажется полнейшим дерьмом и у нее будут крупные неприятности с руководством, но что-то изменить было не в ее силах. И она махнула на все рукой, предоставив событиям идти своим чередом.
Уже несколько дней она опасалась, как бы не отменили рейс на Москву – что в конце концов и случилось. Конечно, ее товарищи по несчастью были настроены более оптимистично и надеялись вылететь завтра утром, поэтому отправились на рынок запастись дынями и виноградом, которые стоили здесь копейки. Причем торг шел на рубли или доллары, а местная валюта не котировалась даже у нищих, просивших милостыню в каждой подворотне.
Закрыв глаза, Ксения отчаянно боролась с захлестнувшей ее волной безысходности, грозившей перерасти в депрессию. «Ну и денек!» – подумала она с тоской и сжала виски ладонями. Двенадцать часов просидеть в аэропорту в ужасных, почти невыносимых условиях, чтобы услышать, что рейс на Москву, назначенный на утро, отменяется вовсе. А когда ребята попробовали забрать свой багаж, им сообщили, что его по ошибке погрузили на другой самолет и теперь никто на свете не знает, где его искать.
После этого она совсем озверела, но Володя мягко и спокойно посоветовал ей не кипятиться, сообщив, что подобные проделки вполне в духе азиатов. На самом деле багаж никуда не исчез, просто спецслужбы не успели его досмотреть как следует. Но через час-полтора все встанет на свои места: багаж отыщется в целости и сохранности, а если и нет, то жалеть о паре трусов и маек особо нечего, потому что отснятые кассеты и камера с ними, а это главное.
Завершив успокоительную беседу, мужчины со спокойной совестью отправились на рынок, а Ксения решила дожидаться их в аэропорту. Через два часа она оставила для коллег ругательную записку в справочном бюро и, с трудом поймав такси, поехала в гостиницу. Было поздно, магазины и мелкие лавочки уже закрылись – в этих местах рано темнело, и в городе с восьми часов вечера действовал комендантский час.
Ксения даже не сумела купить смену белья, чтобы переодеться. Единственный выход, подумала она уныло, постирать белье самой в номере, если, конечно, будет вода...
Вздохнув, она решила, что пора уже прекращать сидеть и просто так напиваться. Надо уносить ноги, пока окончательно не стемнело. На эту мысль ее натолкнули откровенно наглые взгляды немногочисленных посетителей бара. Поначалу они не слишком ее беспокоили, потому что бармен знал, кто она такая, и местным орлам пришлось бы иметь дело с охранниками гостиницы. А они четко знали свои обязанности и выполняли их с откровенным удовольствием, особенно по части физического воздействия на не понравившиеся им физиономии.
Но сейчас другое дело. Она еще не сняла номер, да и командировка уже закончилась, так что бармен вполне мог посчитать ее птицей свободного полета и не обратить внимания на приставания местных красавчиков.
И нужно еще найти силы, чтобы встать, пройти через внутренний дворик в бюро размещения и заказать номер не только для себя, но и на ребят, которые могли вернуться с минуты на минуту. Как знать, может, и в этой новой комнате она опять встретится с тем же огромным тараканом, что жил с ней по соседству все ее командировочное время. Она даже пыталась его дрессировать, и кое-что получалось. По крайней мере, стоило ей постучать по столешнице, как таракан быстро выползал из щели в стене, приподнимался на задних лапках и приветственно шевелил усиками. Она подкармливала его крошками, пока Олег не убедил ее отказаться от такого альтруизма.