— Здравствуй, Ника. Забрала картину у Сержена? — поинтересовалась девушка, разглядывая Круанное (если это вообще оно) озеро. Кстати, теперь она обращалась ко мне на "ты", так как, потеряв статус Защитницы, я стала простой смертной. Хотя все равно мне пришлось долго ее уговаривать на такое обращение.
— Да, она мне так понравилась, что он разрешил забрать, — соврала я. — Это ведь круаны?
— Да, это они. Мне кажется, тебе тяжело нести. Позвать кого-нибудь помочь?
— Нет-нет, спасибо, я сама. Слушай, вы что, вообще ночью не спите? Сначала меня встретил Николай, теперь еще Сергея вызвали…
— Хранители мало спят, — ответила Миса, слегка улыбнувшись. — По крайней мере, пока идет война.
Я понимающе кивнула.
— А вот я люблю поспать, поэтому пойду к себе. Доброй ночи, Миса.
— Ночи без кошмаров тебе, Ника, — в ответ пожелала юная Хранительница, и я спешно покинула храм.
Не буду описывать, как тащила картину-зеркало до гостиницы. Скажу только, что по прибытии в номер я без сил рухнула на диван. Повалявшись минут пятнадцать, посмотрела на картину: зеркало всё еще не проявилось. Переведя взгляд на потолок, я снова почувствовала какую-то давящую безысходность. Хуже тюрьмы… Зарычав на саму себя, встала и перетащила картину в гардеробную, а то вдруг кто-нибудь в гости нагрянет, а у меня тут зеркало появится из белого дыма. Объясняй потом, что я за фокусы тут устраиваю. Хотя кого я обманываю, какие гости? Нужна я им.
Переодевшись, я плюхнулась на кровать, потому что заняться было абсолютно нечем. Музыка снова не доставляла радости, телевизором я так и не пользовалась, к воде старалась приближаться реже, не желая вспоминать, что стала самым обычным человеком. Тран в сны не приходил. То ли не мог пробиться сквозь всплывающие воспоминания, то ли его забрали Воины и ему сейчас не до меня. Правильно, кому нужны предатели?
Внезапно раздался непонятный звук, исходящий откуда-то из тумбочки. Я спрыгнула на пол и выдвинула ящик: браслет-рация оживился, показывая светящуюся тройку. Эрика?
— Да? — как-то неуверенно произнесла я. После того допроса она не успела ничего мне сказать, потому что они почти сразу улетели. Или, быть может, подруга и не хотела со мной разговаривать.
— Привет, — так же ответила девушка негромким голосом. — Как ты?
— Как? Да никак, — я обреченно усмехнулась. — Сижу в своем номере в гордом одиночестве. В принципе, неплохо, если не считать, что я скоро сойду с ума или прибегну к суициду. А вы как там? Уже в Горной Долине? — поинтересовалась я, ненавидя себя за то, что сижу здесь, а друзья рискуют жизнью.
— Я не могу тебе сказать…
— А, понимаю…
— Нет, ты не поняла! Максим, — здесь Эрика стала говорить еще тише, — запретил нам что-либо рассказывать тебе. Он воздействовал на нас с помощью своей метки, и сейчас я просто физически не могу что-либо сказать тебе. Они с Глебом… В общем, я тут пока одна, поэтому и звоню тебе, чтобы узнать, как ты, — объяснила девушка. Я тяжело вздохнула и потерла лоб. Что-то Максим стал слишком часто пользоваться своим особым статусом.
— А как… Как Максим вообще? — осторожно поинтересовалась я. Не могла не спросить.
— Если ты насчет Воды, то он ей почти не пользуется, только если совсем необходимо станет, он же не умеет обращаться с ней так, как ты, — извиняющимся тоном пробормотала Эрика. В голове всплыла наша встреча с Максимом в парке, когда он раскрыл меня. Я возмущалась и говорила, что только мне можно управлять водой, а он улыбнулся и ответил: "Я не претендую". Интересно, он сам помнит эти слова? Кто бы знал, что все так обернется. — А говоря в общем о его состоянии… Мне кажется, с ним явно что-то не то, словно он действительно сходит с ума, таким я его никогда не видела. Глеб сказал, что Максим винит себя…
— Винит себя?! — в изумлении переспросила я, почувствовав, что ноги подкашиваются. Но почему?
— Он обвиняет себя в том, что велел нам разделиться. Если бы мы не разошлись, ты бы не встретила того парня, ну и… Дальше понятно, — объяснила подруга. Я уставилась куда-то в пространство. Он считает себя виноватым, но силу мою отобрать не забыл. Вычеркнул меня из своей жизни, но превращается в безумного. Понять его не легче, чем себя саму. — Он даже имя твое произносить запретил, но… Один раз я слышала, как он во сне звал тебя. Ты же знаешь, Глеб у нас слегка целитель, так он пытался определить состояние Максима и вынес не слишком утешительный вердикт: в скором времени наш лидер может на самом деле лишиться рассудка. Мы не знаем, что делать. От помощи Глеба Макс отказался, а вернуться в Дилариум мы пока не можем. Вычеркивание тебя из своей жизни обошлось Максиму слишком дорого, — с горечью произнесла Эрика. Я потрясённо слушала подругу не шевелясь. Неужели мое предательство ударило по нему слишком больно?