— Ну, сейчас более или менее нормально. Тело до сих пор в шоке от вернувшейся возможности двигаться самостоятельно, а я всё еще в красках помню своё поистине жуткое пробуждение. С полным отсутствием сил и нахлынувшими воспоминаниями всей жизни, которые чуть не свели меня с ума, — я передернула плечами, словно это поможет мне избавиться от мрачных воспоминаний. Эрика перевела взгляд с меня на Макса и обратно.
— Значит, у всех было аналогичное пробуждение. Сказать, что это странно, — ничего не сказать. Ты догадалась, что они с нами сделали? — с надеждой спросила девушка, но я отрицательно замотала головой, не оправдав её ожиданий.
— Нет, сама всю голову сломала, — расстроенно сообщила я, усевшись на пол и уютно устроившись в объятиях командира. Он аккуратно взял мои ладони в свои, заметив, что те не в лучшем состоянии.
— Что случилось? — напряженно спросил он.
— Пыталась выбраться из своей каменной тюрьмы, — хмыкнула я. — Согласна, малость переборщила, но я была просто в ярости! Мало того, что заставили пережить все эти мучения после пробуждения, заперли черт знает где, так еще и силу мою почти всю отобрали! Вот я там орала-то на них, — с улыбкой протянула я, вспоминая изощренные угрозы. Никогда бы не догадалась, что где-то глубоко в подсознании у меня живёт маньяк. — Вас тоже на начальный уровень отбросило?
— Я бы сказал нулевой, а не начальный, — процедил сквозь зубы Макс. — Даже в первые дни после обретения силы я не был таким беспомощным, как сейчас. Не то что шарик светящийся создать не могу, даже простой огонёк сотворить трудно. Меня больше интересует, кто смог выкачать из нас стихийную магию, и каким образом он это сделал?
— Наверное, с помощью Источника… — предположила Эрика и тут же сокрушенно опустила голову. — Я была уверена, что мы пробьем купол, проберемся внутрь, разнесем дьявольский фонтан по кусочкам, и война закончится. Мы же создали целый природный Апокалипсис! Если бы не призраки…
От упоминания о призраках я невольно вздрогнула и поёжилась, покрывшись мурашками. Тысячи рвущихся ввысь душ, а среди них — такой родной, любимый человек… Горящий желанием вырвать моё сердце.
— А вы… — я осеклась, не зная, стоит ли об этом спрашивать, прекрасно понимая, какую боль вызывает любое воспоминание о наших погибших близких. — Вы тоже видели их?
— Он был как живой, — негромко ответил Максим, обхватив меня за плечи, словно я была его спасательным кругом, а лицо спрятав в моих волосах. — Говорил со мной, улыбался, а потом…
— Его лицо резко изменилось, — с хмурым видом продолжила Эрика, разглядывавшая узоры на каменном полу.
— И призрак потянулся за сердцем, пробив рёбра, — закончила я, беря командира за руку. Сделав глубокий вдох, постаралась сосредоточиться не на разбушевавшихся эмоциях, а на более важных проблемах. — Как думаете, это была иллюзия такая? Хруст костей, дикая боль, остановившееся сердце… Не мог же бестелесный призрак и впрямь всё это сделать. Мне кажется, весь этот болевой шок нам просто внушили, мы ведь живы еще по каким-то неизвестным причинам.
— Скорее всего, ты права, — кивнула Эрика. — Надо признать, враги выбрали самый действенный способ, чтобы обезоружить нас, — добавила она с грустной улыбкой.
— Но как они всё это провернули? Понять не могу, — с раздражённым вздохом сказал Макс. — Допустим, посетили они Лабиринты Теней, принесли чертову кучу жертв и повытаскивали тысячи душ, хотя даже это сложно представить. Но найти души наших родных без участия нас самих? Невозможно! Кроме того…
— Интересно, он правда меня ненавидит? — тихим голосом Эрика невольно перебила Максима, и мы мгновенно замерли, словно она прокричала это на весь дворец. Несложно было догадаться, что этот же вопрос моментально вытеснил остальные мысли и из наших голов. Я пыталась подобрать какие-нибудь утешительные слова, которые помогут заглушить нашу общую боль, но поняла, что таких слов не существует. Слегка отстранившись от Макса, дотянулась до подруги и взяла её ледяную руку. Уголки губ девушки едва заметно поднялись вверх, но нас резко отвлек звук открывающихся дверей. Мы повернули головы и увидели Глеба, живого и вполне вменяемого, но чертовски уставшего. Двери медленно закрылись, и, как только Глеб переступил серебристую черту, сестра заключила его в объятия, постоянно что-то бормоча, а затем стала осматривать брата на признаки каких-либо травм. Пока он рассказывал всё, что с ним происходило, а затем выдвигал свои предложения насчёт всего случившегося, я, время от времени вставляя фразы в общий разговор, разглядывала зал Правителя.