— Бежать сможешь? — обеспокоенно спросила она, силой поднимая меня на ноги. Видимо, вопрос она задала больше из вежливости, так как, судя по появившемуся гудению в комнате, бежать нам предстояло в любом случае. Хотелось ответить, что смогу, но горло пронзила такая невыносимая боль, что я лишь в очередной раз закашлялась, прощаясь с новой порцией крови. Не имея сил сдерживать слезы, кивнула, дрожащей рукой пытаясь вытереть стекающую по подбородку кровь, но сделала только хуже. Бросив последний взгляд на ненавистные белоснежные двери, увидела, что они с каким-то неистовым хрустом стремительно покрываются трещинами. Завороженная этим зрелищем, я застыла, забыв, что мне нужно оказаться как можно дальше отсюда.
— Бежим! — пронзительно закричала Уна, снова выводя меня из ступора и хватая за руку. Мы, превозмогая адскую боль, понеслись по длинному коридору, который, как назло, был беден на необходимые нам повороты. Раздающийся позади треск набирал громкость и, стихнув на какие-то доли секунды, превратился в оглушающий взрыв, своей волной больно ударивший по барабанным перепонкам. За ним последовал ещё один, потом еще и еще, словно мы заложили в той комнате цепочку взрывчаток. Всё вокруг дрожало, по стенам во все стороны расползались трещины, опережая нас и угрожая обвалом потолка, а трясущийся пол норовил сбить с ног. Мы неслись на пределе своих сил, и я не знала, сколько ещё смогу продержаться. В голове раздавалось паническое «Быстрее, быстрее!», заставляя шевелить ногами, но я поняла, что скоро перестану принимать воздух, так как с каждой секундой дышать становилось всё больнее и невыносимее. За мной наверняка оставался кровавый след, впрочем, как и за Уной, бежавшей впереди. Добежав до долгожданного поворота, мы, заскользив и чуть не упав от резкой смены направления, услышали, как именно в эту секунду позади в стену влетели огромные каменные ошметки. Я на бегу обернулась и увидела, что это громадные куски некогда красивых белых дверей. Снова посмотрев вперед, уже не нашла Уну, скрывшуюся за поворотом — теперь их оказалось превеликое множество. Кое-как вписываясь в них, заметила, что бегу медленнее, — остатки сил были на исходе. А позади всё продолжало рушиться, казалось, взрыв в одной комнате скоро превратит в руины весь дворец. Черпая силы уже не из тела, а из собственной души, я заставляла себя не останавливаться, хотя так хотелось упасть на месте и больше никогда не шевелиться, наплевав на все проблемы этого чертового мира. В конце концов тело все же исчерпало свои резервы, и я начала задыхаться, содрогаясь от мучительного кашля, который, казалось, заглушал шум рушащегося дворца. Кровь уже не просто разлеталась брызгами — она текла, не переставая, и в одно мгновение я поняла, что это конец. Я больше не могу бежать. Я больше ничего не могу.
Обо что-то запнувшись, кажется, об собственную ногу, я рухнула на покрытый каменной крошкой пол, неудачно проехавшись по нему головой. Кажется, рядом опасно упала какая-то каменная плита, но сквозь тягучую пелену, забирающую мое сознание, я даже не почувствовала страха и лишь услышала, как кто-то вдалеке зовет меня по имени.
Глава 27
— Эй, Ник, очнись, — прошептал кто-то, настойчиво тряся меня за плечо.
— Еще пять минуточек, — сонно пробормотала я в ответ, вознамерившись перевернуться на бок, но этот «кто-то» оказался очень назойливым и трясти меня не перестал.
— Какие пять минуточек! Ты жить, что ли, совсем не хочешь? — сердито зашипел голос. Его вопрос прозвучал весьма убедительно, и я, оставив тщетные попытки доспать, резко села, тут же зажмурившись от обилия мерцающих мошек, летающих вокруг моей головы. Протерев глаза рукой, с недоумением на нее воззрилась: она оказалась в тонкой черной перчатке до локтя. Вторая рука была экипирована аналогично, а сама я оказалась одета в невыносимо узкое облегающее темно-синее платье из плотного кружева. Но самая большая странность состояла в том, что ворот платья был не просто высоким — он плотной маской прилегал к лицу, закрывая нос и слегка не дотягиваясь до уровня глаз. Несмотря на это, дышать и говорить я могла свободно.
— Вот блин, что за фигня… — прохрипела я не своим голосом и перевела взгляд на неизвестного разбудившего. Узнав в нем Уну, моментально вспомнила всё случившееся, только никак не могла сообразить: мне нужно ликовать или всё-таки ужасаться. — Сколько я провалялась? — спросила я, вскакивая с кровати. Хотя вскакивая — это сильно сказано: платье не позволяло делать резких размашистых движений. — И какого черта я вообще в платье?