Собрав волю в кулак, я смело и решительно приоткрыла массивную створку двери совсем чуть-чуть, чтобы можно было пролезть в образовавшуюся щель. Сначала аккуратно выглянула и, не увидев большого столпотворения, выползла на крыльцо. На центральной улице Дилариума уже всё было приведено в первозданный вид, поэтому людей оказалось совсем немного. Кто-то просто прогуливался, наслаждаясь миром и тишиной, — в основном, дети с родителями. Остальные куда-то целенаправленно шагали, наверное, в другие районы на помощь в восстановлении. И тем не менее, все эти люди посмотрели на меня, замедляя шаг и улыбаясь, а какой-то ребенок, по-моему, собрался подбежать ко мне. Ну всё, это конец, они сейчас точно начнут выкрикивать какие-нибудь лозунги. Черт, надо было выйти не через главный вход, почему я сразу не догадалась! Так, Ника, просто спустись по лестнице и пройди мимо… А куда, собственно, идти? О боже, кажется, ноги меня не слушаются, и сердце слишком сильно колотится. А вдруг сейчас откуда-нибудь из-за угла выбежит кто-то, кто осмелится обвинить меня в том, что война вообще началась из-за нас? Блин, кто-нибудь, остановите этот круговорот сумасшедших мыслей!
Святой Ангел явно меня услышал. Поднимающуюся волну паники смело под натиском безрассудного, безудержного поцелуя, наполненного такой любовью и жаждой жизни, что я вмиг позабыла о людях, страхах и мире вокруг. Я вцепилась в своего командира, словно он был центром моей Вселенной, и растворилась в поцелуе, ставшим для меня воздухом, светом, спасением. Только сейчас я поняла истинное чудо, кроющееся в нашем спасении Миртрана, пусть и ценой огромных жертв. Стоило выжить только ради этого поцелуя, вдохнувшего в меня необузданную жажду дышать полной грудью и видеть красоту в каждой минуте такой короткой жизни. Поэтому даже возникшие из ниоткуда аплодисменты, крики и летящие цветы (ха, я знала, я знала!) не смогли выбить меня из равновесия. Максим нехотя отстранился и посмотрел на меня с таким обожанием и нежностью, что я была готова растаять в его объятиях немедленно.
— Ты была так напугана, выйдя на улицу, что я решил тебя спасти, — с самой обескураживающей улыбкой на свете сказал Макс. Я рассмеялась и даже помахала рукой толпе, которая заметно увеличилась за последнюю минуту. И когда вокруг нас успело нападать столько цветов?
— Мы словно выиграли кинопремию в номинации на лучший поцелуй!
— В таком случае нам надо репетировать новый для премии в следующем году, — подыграл мне парень-с-самыми-красивыми-глазами и, отвесив публике поклон, схватил меня за руку, помчавшись прочь с лестницы и вообще подальше отсюда. Так мы и неслись с ошалелыми улыбками мимо смеющихся прохожих, пока не оказались на крошечном островке живой природы, спрятанном от посторонних глаз. Маленький пруд оказался скорее даже большой, но чистой лужей, окруженной живой изгородью из кустов и деревьев с ярко-желтыми листьями. Вдоволь нацеловавшись, мы вспомнили о том, что вообще-то находимся на улице, лишь когда легкие начали гореть от нехватки воздуха, а в одежде стало нестерпимо жарко. Угомонившись, уютно устроились под деревом. Интересно, у него всегда листья желтые, или в Миртране уже начинается осень?
Какое-то время мы просто молчали, наслаждаясь теплом соприкасающихся тел и ровным дыханием друг друга. Всё вокруг говорило нам, что жизнь продолжается, и мы впитывали эти послания, наполняя наши сердца до краев выстраданной любовью и счастьем с легким привкусом вины. Я разглядывала блики Церона на воде и в какой-то момент неосознанно протянула к ней руку, желая создать какую-нибудь сверкающую завитушку. Не почувствовав внутри себя никакой зарождающейся волны, растекающейся по сосудам, вздохнула и вернула руку на место.
— Грустно? — негромко спросил Макс, прижавшись губами к моему виску. Сколько же счастья дарит этот простой поцелуй!
— Ага, — ответила я, закрывая глаза. — А тебе?
— Тоскливо. Теперь все ощущается как-то иначе. Если раньше, когда у меня была эта сила, я чувствовал себя в Миртране вполне комфортно, то без нее я слишком отчетливо ощущаю себя здесь чужаком.
— Словно мы исполнили свое предназначение, и теперь Миртран хочет нас выплюнуть.
— Вечно эти твои сравнения! — усмехнулся командир. Интересно, я когда-нибудь отвыкну считать его командиром? Не хотелось бы переносить это на наши личные отношения! — И в то же время я не чувствую себя потерявшим что-то важное. Да, слегка непривычно и грустно, но это всё такое… — Максим щелкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.
— Правильное, — подсказала я. — Как будто так и должно быть. Стихии пришли, стихии ушли. Они слишком прекрасны и могущественны, чтобы оставаться в наших телах навечно, да?