- Он сказал, что я изменилась, — грустно прошептала я. — Голос, интонации, взгляд, движения — все другое.
- Но ведь это действительно так, — мягко ответил Макс, заправляя мне за ухо прядь, которую то и дело выбивал ветер.
- Я знаю. Но мне не хотелось, чтобы он заметил. А если и заметил, то хотя бы отреагировал по-другому. А он будто… очень расстроился.
- Тебе совершенно точно показалось. Ему просто нужно привыкнуть к новой, повзрослевшей дочери, вот и все.
- Вот в том-то и дело, что он никак не может понять, почему я за одно-единственное лето изменилась так сильно!
- Ну, долгое выживание в дикой природе еще ни для кого не проходило бесследно. Вот увидишь, скоро начнется учеба, ты войдешь в образ прелестной выпускницы, и твой папа расслабится, — с фирменной полуулыбкой постарался успокоить меня Макс и, наверное, чтобы отвлечь от тоскливых мыслей, добавил:
- А у меня шрамы на спине остались.
- Чего?! Те самые, от монрута? Почему ты к целителю не сходил? Вон даже мои шрамы залечили! — от негодования я аж села, и Максим недовольно поморщился, явно не желая выбираться из разморенного солнечным теплом состояния.
- Да как-то забыл, — парень пожал плечами, тоже приподнимаясь на расстеленном пушистом пледе с разноцветными рыбками. Это мой такой. — Они же зажили, я и не парился. Да и в Миртране мне редко зеркала попадались, чтобы перед ними голым крутиться. Вот дома уже заметил. Да там ничего страшного, — рассмеялся Макс, обратив внимание на мой страдальческий вид. — Всего лишь четыре тонкие полосы, светлые, даже и не видно практически.
- Ага, во всю спину!
- Ой, зря я тебе рассказал.
- Как будто я бы в итоге не узнала!
- А как скоро ты планировала узнать? — тут же с хитрющей улыбкой спросил самый невыносимый брюнет в мире. Но я не успела придумать достаточно возмущенный ответ, так как у Макса зазвонил телефон. Я невольно вздрогнула — надо же, все никак не отвыкну от магических браслетов и прочей миртранской атрибутики, которая не орала каждый раз так громко, особенно голосом какого-нибудь певца. Максим включил громкую связь.
- Вы на месте? — раздался искаженный голос нашего друга.
- Да мы тут с самого утра торчим. Раз уж настал день освобождения Ники из-под домашнего ареста, решили воспользоваться ситуацией.
- Ну тогда подходите к сцене, а то я уже устал один Эрику успокаивать.
Мы свернули плед, причем Максим заботливо стряхнул с него все соринки, травинки и букашек в мою сторону, и направились в ту зону набережной, где почти каждый летний вечер проводились небольшие концерты. Но сегодня был другой случай: в преддверии нового учебного года многие школы и ВУЗы решили устроить концерт в знак прощания с летом, чтобы хоть немного растрясти всё сильнее грустивших студентов. Рядом с небольшой сценой собралась приличная толпа, поверх которой Максим сумел разглядеть друзей.
Эрику трясло крупной дрожью, и Глеб не знал, что с этим делать — обычно пение никогда так не ужасало его сестру. Я отвела подругу, постоянно повторяющую, что она не справится, в сторону и усадила на скамейку в тени и вдали от суматошной толпы.