— Может, хочешь есть? Или чай? — предложила радушная женщина.
— У вас есть чай? — удивилась я.
— Думаешь, у нас только эликсиры да снадобья? — усмехнулась женщина. — Чай — самый распространенный напиток здесь.
— От чая не откажусь, — улыбнулась я, и хозяйка дома вышла из гостиной. Велизар шагнул к входной двери.
— Мне нужно сходить ненадолго по делам. Если что-то случится, Астра знает, где я, — предупредил мужчина и вышел на темную улицу. Я повернулась к друзьям.
— А где Лир?
— Спит уже, — ответила Эрика. — Видимо, съел что-то не то, у него разболелся живот. Он так расстроился, что выглядел “таким слабым и беспомощным в глазах Защитников”. Астра дала ему что-то выпить, и он уснул. Где вы были?
— Сидели во дворе Трана, разговаривали.
— Так долго? — с сомнением переспросил Глеб. Я недоуменно на него посмотрела.
— Ну да, а что такого? Интересно общаться с человеком из другого мира, — я чересчур непринужденно пожала плечами. Брат с сестрой переглянулись, но промолчали.
— Максим приходил в себя, — спустя несколько минут молчания сообщила Эрика. — Мы хотели с ним поговорить, но он себя паршиво чувствовал и вообще был не в настроении. Зато спрашивал про тебя, когда не обнаружил вместе с нами.
— Давно он приходил в себя? — с понурым видом спросила я. В горле моментально пересохло. Командир тут лежит с исполосованной спиной, а я знакомства завожу, ну да.
— Около часа назад, — ответила вошедшая в гостиную хозяйка дома. — Сейчас он снова спит, пришлось дать ему сильное обезболивающее со снотворным эффектом. Раны заживают немного быстрее, чем мы предполагали. Если темпы заживления не уменьшатся, уже завтра Глеб попробует помочь. Максим очень рассердился на себя из-за своего положения.
Я взяла чашку с дымящимся чаем и долго смотрела, как разноцветные чаинки ложатся на дно.
— Это я виновата в том, что с ним случилось, — призналась я, не поднимая глаз. Кто-то вздохнул, по-моему, Глеб.
— Вот видите, — сказал он (я угадала), — мы говорили, что Ника склонна к самобичеванию.
— Это не очень плохая черта характера, но иногда она начинает заметно мешать и самому человеку, и окружающим. Но все же, винить себя или нет, — личный выбор каждого.
Непонятно, что должны были сделать неоднозначные слова женщины: успокоить или укорить. Но я почти физически чувствовала исходящее от Астры желание помочь, поэтому с благодарностью улыбнулась ей.
Чашка с чаем опустела довольно быстро. И когда я успела?
— Ладно, я, наверное, спать пойду, — зевнув, проговорила я, медленно вставая с дивана. Даже не заметила, как сильно устала.
Сестра с братом тоже поднялись.
— И мы спать пойдем. Я просто с ног валюсь после всего, что сегодня произошло. Вам помочь с посудой? — спросила Эрика, на что Астра сильно удивилась.
— Нет, что вы, не нужно! Это не дело для Защитников, к тому же, мне все это не составит труда, — улыбнулась женщина и унесла посуду на кухню.
— Я покажу нашу комнату, — сказала Эрика, поманив меня за собой. Как только мы вошли в отведенный нам уголок, загорелся свет. В комнате стояли две небольшие кровати, столик, три стула и маленький шкафчик. Шторы и здесь были плотно задернуты. Я присела на кровать, стоявшую ближе к двери, Эрика села на стул у окна и слегка отодвинула шторку, чтобы выглянуть на улицу. Натянутое молчание длилось минут пять.
— А где комната Макса? — все-таки осмелилась спросить я. Эрика тут же обернулась.
— За поворотом, дверь у окна. Но он же все равно сейчас спит, — предупредила девушка.
— Я знаю. Просто посмотрю на него, хочу убедиться, что все в порядке. Извинюсь за то, что меня не было рядом, когда он спрашивал. Ведь извиняться, когда тебя все равно не слышат, всегда легче, правда? — усмехнулась я. Эрика фыркнула и плюхнулась на свою кровать.
— Наверняка у него даже во сне волосы дыбом встанут от того, что ты снова начнешь извиняться.
Негромко рассмеявшись, я вышла в коридор. Неслышно ступая по мягкому ковру, завороженно наблюдала, как с каждым шагом на потолке загорались лампочки-шарики. Добравшись до нужной двери, остановилась в нерешительности. Чего я боюсь? Все равно Макс спит и не станет сверлить меня обвиняющим взглядом. Наверное, если б и не спал, только глаза закатывал. Вздохнув и набравшись смелости, я тихонько приоткрыла дверь, надеясь, что она не заскрипит. Зайдя в комнату, закрыла дверь и оказалась в полной темноте. Шторы, как и во всем доме, были задернуты, а лампочки не загорались. Наверное, специально, чтобы не разбудить раненого командира. Только мне в такой обстановке даже не видно, где кровать стоит. Сейчас вот запнусь где-нибудь, потом объясняй Максу, что я тут делаю на полу посреди комнаты. Но магия меня спасла: в этот момент все же загорелся один шарик. Слабый-слабый свет появился у изголовья кровати, на которой лежал Максим. От такого освещения он не проснется, тем более, ему вроде как дали таблетку. Я осторожно подошла к нему и присела на пушистый ковер. Даже во сне лицо парня не было расслабленным и умиротворенным. Видимо, боль оказалась чудовищной. Снова убрала с его лба прядь волос и аккуратно дотронулась до лица, пытаясь разгладить маленькую складочку между бровей. Она покорно поддалась и исчезла. Осторожно убрав руку, я замерла: на меня смотрели бледно-голубые глаза, в этом полумраке казавшиеся почти черными. Смотрели долго и в упор не мигая. То ли Макс спит с открытыми глазами, то ли пытается понять, спит или нет. Или думает, кто я такая и как сюда попала. Мало ли, как на него обезболивающие подействовали.