— Надеюсь, с другими гостями ты более любезен.
— Когда я приглашаю их — да. Тебя никто не приглашал.
— Тем не менее я здесь.
— Я вижу.
— Оставь свои грубости.
— Прости, но кто орал на меня и пытался кастрировать своими башмаками?
— Я ожидала, что ты будешь более гостеприимным.
— А я ожидал, что ты останешься в Хелене.
Под воздействием его глаз ее взгляд менялся на более свойственный ей, прямой и открытый.
— Я чувствовала, что должна прийти и извиниться за спор с тобой в офисе Дейзи.
— Но ты забыла это сделать, — ответил он сардонически.
Он знал, зачем она пришла, но, несмотря на свою соблазнительность, в данный момент она была чертовски некстати.
— Как ты, оказывается, можешь раздражать, ты знаешь об этом?
— Если бы ты только могла вспомнить мои недостатки там, в Хелене, и просто послать мне записку.
— Я никуда не уеду.
— Ты уже уезжаешь.
Теперь он вынужден отложить свое нападение, пока не отошлет ее, если только «империя» не нападет раньше.
— Я не понимаю, как ты мог сказать такое. Твой дом такой большой, ты бы даже и не заметил, что я здесь.
— Боже, Джо, как ты можешь быть такой наивной? Я сразу чувствую, что ты здесь — каждая часть моего тела напрягается за десять миль от тебя. Но оставим в покое мое желание; сейчас неподходящее время. Я говорил тебе в Хелене, что «империя» может напасть в любой момент. Это ведь не игра, а реальная жизнь; и людям приходится очень туго. Я не хочу, чтобы тебя постигла та же участь.
— Прости.
— Извинения не помогут, — коротко отрезал он, стараясь не думать о тех наслаждениях, которые она могла бы ему доставить. — Я собираюсь отправить тебя домой с сопровождением через территорию, полную моих врагов, что будет лучше десяти тысяч извинений.
— Позволь мне остаться, — попросила она, как будто не слышав его. — Ты выглядишь усталым.
— Да, я устал. Но ты не можешь остаться.
— Я могла бы помочь тебе заснуть.
Он прикрыл глаза.
— Я так не думаю.
— Я буду хорошей.
— Мне не нужны хорошие женщины. Никогда. Ты возвращаешься назад.
— Черт, Флинн, перестань. Я провела в дороге весь День и полночи. Я смертельно устала, и все, что хочу, — ванну, еду и мягкую постель.
Ее верхняя губа задрожала, а глаза наполнились слезами.
— А если ты хочешь продолжать разглагольствовать, я послушаю тебя утром.
Он пытался не поддаться ее капризам. Он пытался не замечать, как прекрасно она выглядела, несмотря на покрывавшую ее дорожную пыль. Он определенно пытался скрыть любую мысль о желании и горячей страсти. И если бы не ее слезы, он бы преуспел в этом. Но она плакала, или, возможно, он надеялся, что сможет противостоять ее чарам.
— Не плачь, — прошептал он, быстро приблизившись к ней. — Успокойся, милая, — говорил он тихо, беря ее на руки. — Все будет хорошо.
Банальность слов отозвалась в его мозгу — раздражающая и нелепая, — но сладкая близость ее роскошного тела заставила его выпустить пар, и все ужасное, бесчувственное, дикое в мире отощло на второй план, непримиримые противоречия и жестокости потускнели на фоне поглотившей волны счастья. На краткое время он забыл, что ему предстояло и что она не может стать частью его жизни в такое тяжелое время.
Ее щека лежала на его груди, ее тело растворилось в его, и она держала его крепко, как будто от ее объятий зависело, останется он с ней или нет.
— Скажи мне, что счастлив видеть меня здесь, — прошептала она, глядя на него любящим взором.
— Разве я могу сказать «нет»? — ответил он нежно.
— Теперь я могу остаться? — Печальный, тихий вопрос; так на нее не похоже; слова застряли у нее в мозгу, как будто выжженные огнем. Но она ждала его ответа отчаянно, как будто ее жизнь зависела от этого.
Он не ответил.
— Пожалуйста, — произнесла она, слегка всхлипывая, и он не мог отказать, даже зная, что должен.
— Только до утра, — согласился он, не в состоянии расстаться с ней сейчас.
Понимая, что не осмелится просить большего, она ответила:
— Спасибо.
Он улыбнулся впервые с того времени, как вернулся на ранчо.
— Ты самая похотливая из всех, кого я встречал.
— Тем не менее я тебе нравлюсь.
— К несчастью, да.
— Я рада, — сказала она со счастливой улыбкой. — И ты мне нравишься достаточно, хотя я проделала такой путь, а услышала от тебя неприятные для меня вещи.
— Мы объявим перемирие на ночь, — прошептал он, наклоняя голову и ища ее губы, а затем сливаясь с ней в сладчайшем поцелуе.
— Я сделаю все, что ты хочешь, — выдохнула она. На его лице появилась улыбка.
— Я могу тебе помочь в этом?
— Думаю, можешь. Я хочу особенную награду за свое путешествие.
— Насколько особенную?
— На всю ночь.
Он взглянул на часы, решил, что может поспать и в Другое время, и сказал хриплым и низким голосом:
— Так случилось, что у меня есть лишняя ночь.
— Здесь есть спальня? — спросила она игриво, осматривая комнату. — Хотя подойдет и софа.
— Она не настолько большая, — ответил он с практичностью человека, рассчитывающего на длительные действия.