— Насколько серьезен?
— Все, что захочешь, дорогая, — без промедления выпалил он.
Она на секунду растерялась от его небрежной, развязной манеры.
— Ты ведь любишь только меня?
Он почувствовал, что обсуждения их обоюдной ревности могут завести очень далеко.
— Я люблю только тебя, — просто ответил он.
Ее лицо просияло от счастья; она загадочно улыбнулась.
— В таком случае, мне бы хотелось заняться любовью на балконе, где много солнца, дует приятный ветерок, и над нами простирается голубое небо.
— Прямо сейчас?
Была середина дня, и площадь под окном кишела людьми, не говоря уже о сотни других балконов, на которых тоже кто-то мог быть.
— Балкон всегда казался мне таким романтичным местом. Я всегда хотела… Ну, в общем…
— Выставить себя напоказ во всей наготе? — с издевкой спросил он.
— А ты всегда такой благоразумный? — парировала она.
Ее поднятые брови бросали ему вызов. Слово «благоразумный» не совсем подходило для описания Флинна Ито и его любовных похождений.
— Не всегда, — ответил он, осматривая балкон, через полуоткрытые двери.
— Мы можем остаться в одежде.
Его губы сложились в улыбку.
— Понятно.
— Ну, ты готов?
— Конечно, — ответил он.
— Почему ты сразу так не ответил?
— Не видел никакого смысла.
Он продолжал улыбаться.
— Ты очень плохо себя ведешь для человека, у которого медовый месяц.
— А ты такая же сладкая, как, конфетка, — причмокнул он и начал расстегивать пуговицы на своем пиджаке.
— Что ты делаешь?
— Снимаю пиджак. Никто не посмеет осуждать меня. — Он подмигнул ей. — По многим причинам, одна из которых — моя безграничная любовь к консьержу. Не вижу никаких оснований, для того чтобы мы занимались любовью в одежде.
— Флинн! Даже не думай!
— Ты первая предложила балкон. — Он сбросил с ног ботинки.
— В таком случае я сама положу этому конец!
— Ты знаешь, что выглядишь очень сексуально, когда вот так топаешь ножкой? Я весь горю от желания. — Он бросил пиджак, следом за которым последовал жилет.
— Флинн! Я не выйду туда голой!
— Ты не любишь рисковать.
Он снял рубашку и бросил ее поверх скомканной груды своей одежды, лежавшей на полу.
— Меня здесь многие знают!
— Поверь мне, никто тебе даже слова не скажет.
Он уже расстегивал брюки быстрыми, ловкими движениями.
— Никто не скажет мне прямо в лицо, ты имел в виду?
— А что же еще, по-твоему, я мог иметь в виду? Они не посмеют.
Он снял с себя брюки и нижнее белье, затем носки.
— А теперь, — проговорил он, выпрямляясь, — позволь мне помочь тебе раздеться.
Джо попыталась отбежать в сторону, но у нее не получилось. Флинн был быстрее, сильнее и нетерпеливее ее, как и полагалось мужчине в подобной ситуации. Он раздел свою молодую жену, отделавшись несколькими царапинами и синяками, под нескончаемый поток итальянских ругательств, которыми осыпала его возлюбленная.
Но ее ярость постепенно начала утихать, сопротивления становились все слабее, и, хотя, конечно, несправедливо было бы говорить, что сексуальное влечение взяло над ней верх или что обнаженное тело Флинна и сильное возбуждение сделали свое дело, но все же они сыграли далеко не последнюю роль. Он не прекращал целовать ее тело снова и снова, шепча страстные слова любви, которые пробуждали в ней скрытые желания и тайные страсти.
С каждой секундой становилось все сложнее сопротивляться магическим прикосновениям Флинна.
— Не думай, что тебе удастся поступать так со мной всегда, — прошептала она, обхватывая его руками за шею.
Ее обнаженное тело таяло от его ласк, просто потому, что такой высокий, смуглый, красивый мужчина оказался к тому же чрезвычайно соблазнительным.
— Никогда бы в жизни не подумал о таком, — отозвался он с хитрой улыбкой.
— Ты опять меня дразнишь?
— Даже в мыслях не было. Но если ты мне позволишь, — пробормотал он, слегка подталкивая ее, — то я продолжу тебя соблазнять.
— Почему ты думаешь, что я хочу соблазниться? — спросила она, не сопротивляясь его легким подталкиваниям.
— Румянец на твоих щеках, — прошептал он, проводя пальцами по ее лицу и продолжая медленно двигаться назад, — и еще твои твердые маленькие сосочки. Ты, кажется, вовсе не против…
— Чтобы меня соблазнили, — закончила она его фразу.
На его лице появилась плутовская улыбка.
— Или того, чтобы тобой овладели.
Его откровенность ударила словно молния, его сильные, страстные объятия крепко сжимали ее, и она почувствовала, как по ее телу разливается пульсирующая, жаждущая наслаждения волна.
— Сейчас, дорогая, — прошептал он, нежно раздвигая ее ноги. — Ты почувствуешь его.
Он направил свой твердый клинок в ее пламенное лоно и затем ввел его медленным движением бедер.
Когда он прижал ее плотнее к стене, чтобы было удобнее, она крепко ухватилась за его плечи и застонала, выкрикнув его имя. Прежде чем он нашел удобный ритм, она испытала оргазм.