И под утро добрался ко мне под навес.
Он смотрел на меня, словно раненый зверь
Я шепнула Луне: «Будет твой он, поверь!»
И ушла за ограду, к прохладной реке,
Он, конечно, за мной, как следы на песке.
Там в проточной воде к нам спустился рассвет,
Я простилась с Луной и дала ей обет.
А казак молодой клялся в пылкой любви,
Я смотрела на небо сквозь пальцы свои.
Стоит только слегка повернуть мне ладонь,
И примчится к нему оживленный мной конь,
И уедет казак по степи на заре,
И останусь я здесь, вновь одна, во дворе.
Он ласкал мои волосы нежно рукой,
Я была недовольна немного собой,
Эта доля сомнения мне не нужна,
Повернула ладонь! Ах, какого рожна…
Месть Морфея
Сомнология бродила по подворью,
А Морфей за ней в окно следил,
От досады зуб зашелся болью,
Тут же мэр во сне какой-то громко взвыл.
Мэру сон приснился, что публично,
Он народу зуб пообещал,
Если обворует город лично,
И само-собой – обворовал!
«Черт дери!» – Морфей сказал с досады,
И к пожарникам явились черти те,
«Впрочем, сволочам, им так и надо!»
Дом вчера сгорел по их вине.
Нет, не жаль ни мэра, ни пожарных,
Их Морфей легко пустил в расход,
И от злости на сомнологов коварных,
Он отправился в крестовый свой поход.
Ишь, что вздумали науко-проходимцы!
Лезть к нему настырно прямо в дом!
Ох, поплатятся сегодня лихоимцы,
Гнев Морфей свой сдерживал с трудом:
«Захотелось вам познать природу,
Тех владений, где Правитель Я?
Что ж, извольте, покажу вам сходу,
Что нельзя совать носы, куда нельзя!»
И к одним ученым ринулись гаргульи,
И всю ночь во снах гоняли тех бедняг,
А других он сунул к пчелам прямо в ульи,
Третьих долго жарил на углях.
Кто-то канул в Лету на полночи,
Кто-то от бессонницы страдал,
Онейролога, который сны пророчил,
Три часа в Аиде «развлекал»!
И под утро, утомленный местью,
Задремал Морфей на облаке густом,
Сомналогию с ее бравурной спесью,
Не пустил он в свой чудесный Сонный Дом!
Губительная страсть
Алебастровая шелковая кожа,
Алый цвет помады на губах,
Отказать такой себе дороже,
Соблазниться – тоже полный крах!
Но хотя, о чем тут, можно думать,
Если ты УЖЕ ведешь к себе,
Изумительная ласковая пума,
Мой джек-пот нежданный по судьбе!
Гибкость тела, ласки и касанья,
Аромат духов и черный блеск волос,
Распаляются все чувства и желанья,
Ты мечта из самых смелых грез!
Ночь была на пике наслажденья,
Я в экстазе имя прошептал,
В тот же миг пропало наважденье,
И укус вампирши я познал.
Разлилась по телу вдруг истома,
Поплыло сознанье в мир теней,
Поглотила сладостная дрема…
Жизнь ушла, и я ушел за ней!
Бал Сатаны
На бал Сатаны собралось все исчадье,
Веселье лилось бесконечной рекой,
От черных свечей тени в пляс междурядьем,
И скрипки скулят с бесконечной тоской.
Там черти гопак танцевали в камине,
А в винном бокале дремал старый бес,
Так весть отмечали о дьявольском сыне,
О том, кто в аду вознесен до небес.
Застолье лихое с икрой и белугой,
Играли цыгане всю ночь на пролет,
Какой-то сатир с бородатой подругой,
Стендапом своим развлекали народ.
Кикиморы пели в свои микрофоны,
А лярвы канкан танцевали в саду,
Им всем подарили по Голд-грамафону,
От зависти сдохли все змеи в пруду.
Пророки пророчили страшные беды,
Что рухнут на рабские плечи людей,
Про то, как пойдет сосед на соседа,
И кровью напьются все черви с полей.
Особенно весело было про голод,
Послушать гостям – восхитительный тост!
Еще про пожары, потопы и холод,
Про ужас тотальный и вирусов ВОЗ.
А люди, собравшие всю эту нечисть,