Из цикла «Распутья»
(1902–1904)
«Я их хранил в приделе Иоанна…»
Я их хранил в приделе Иоанна,Недвижный страж, – хранил огонь лампад.
И вот – Она, и к Ней – моя Осанна —Венец трудов – превыше всех наград.
Я скрыл лицо, и проходили годы.Я пребывал в Служеньи много лет.
И вот зажглись лучом вечерним своды,Она дала мне Царственный Ответ.
Я здесь один хранил и теплил свечи.Один – пророк – дрожал в дыму кадил.
И в Оный День – один участник Встречи —Я этих Встреч ни с кем не разделил.
Песня Офелии
Он вчера нашептал мне много,Нашептал мне страшное, страшное…Он ушел печальной дорогой,А я забыла вчерашнее — забыла вчерашнее.
Вчера это было – давно ли?Отчего он такой молчаливый?Я не нашла моих лилий в поле,Я не искала плакучей ивы — плакучей ивы.
Ах, давно ли! Со мною, со мноюГоворили – и меня целовали…И не помню, не помню – скрою,О чем берега шептали — берега шептали.
Я видела в каждой былинкеДорогое лицо его страшное…Он ушел по той же тропинке,Куда уходило вчерашнее — уходило вчерашнее…
Я одна приютилась в поле,И не стало больше печали.Вчера это было – давно ли?Со мной говорили, и меня целовали — меня целовали.
«Ей было пятнадцать лет. Но по стуку…»
Ей было пятнадцать лет. Но по стукуСердца – невестой быть мне могла.Когда я, смеясь, предложил ей руку,Она засмеялась и ушла.
Это было давно. С тех пор проходилиНикому не известные годы и сроки.Мы редко встречались и мало говорили,Но молчанья были глубоки.
И зимней ночью, верен сновиденью,Я вышел из людных и ярких зал,Где душные маски улыбались пенью,Где я ее глазами жадно провожал.
И она вышла за мной, покорная,Сама не ведая, что ́ будет через миг.И видела лишь ночь городская, черная,Как прошли и скрылись: невеста и жених.
И в день морозный, солнечный, красныйМы встретились в храме – в глубокой тишине.Мы поняли, что годы молчанья были ясны,И то, что свершилось – свершилось в вышине.
Этой повестью долгих, блаженных исканийПолна моя душная, песенная грудь.Из этих песен создал я зданье,А другие песни – спою когда-нибудь.
«Пристань безмолвна. Земля близка…»
Пристань безмолвна. Земля близка.Земли не видно. Ночь глубока.
Стою на серых мокрых досках.Буря хохочет в седых кудрях.
И слышу, слышу, будто кричу:«Поставьте в море на камне свечу!
Когда пристанет челнок жены,Мы будем вместе с ней спасены!»
И страшно, и тяжко в мокрый песокБьют волны, шлют волны седой намек…
Она далёко. Ответа нет.Проклятое море, дай мне ответ!
Далёко, там, камень! Там ставьте свечу!И сам не знаю, я ли кричу.
«Когда я уйду на покой от времен…»
Когда я уйду на покой от времен,Уйду от хулы и похвал,Ты вспомни ту нежность, тот ласковый сон,Которым я цвел и дышал.
Я знаю, не вспомнишь Ты, Светлая, зла,Которое билось во мне,Когда подходила Ты, стройно-бела,Как лебедь, к моей глубине.
Не я возмущал Твою гордую лень —То чуждая сила его.Холодная туча смущала мой день,Твой день был светлей моего.
Ты вспомнишь, когда я уйду на покой,Исчезну за синей чертой, —Одну только песню, что пел я с Тобой,Что Ты повторяла за мной.
«Мой любимый, мой князь, мой жених…»
Мой любимый, мой князь, мой жених,Ты печален в цветистом лугу.Павиликой средь нив золотыхЗавилась я на том берегу.
Я ловлю твои сны на летуБледно-белым прозрачным цветком,Ты сомнешь меня в полном цветуБелогрудым усталым конем.
Ах, бессмертье мое растопчи,Я огонь для тебя сберегу.Робко пламя церковной свечиУ заутрени бледной зажгу.
В церкви станешь ты, бледен лицом,И к Царице Небесной придешь, —Колыхнусь восковым огоньком,Дам почуять знакомую дрожь…