Выбрать главу
Святая Дева дев и Роза роз, я отдал все Тебе Одной, Мария, без размышлений, колебаний, слез!
Я был еще дитя, когда впервые с улыбкой благосклонной надо мной склонила Ты свои черты святые,
и, молодость отдав Тебе Одной, я принял целомудрия обеты с благоговейно-строгой тишиной!
Вот детские, как сон, мелькнули леты, и вот зарделись юности цветы, но я хранил высокие запреты,
средь золота придворной суеты и посреди тончайших обольщений. Как мать, мне грустно улыбалась Ты,
живую благодать благоволений мне в душу источая каждый миг… Так в юности не знал я искушений.
моим щитом был Девы светлый лик. Как мать, Ты наставленья мне шептала, я, как дитя. к твоей груди приник,
и ревность с каждым часом возрастала… Толпою дам придворных окружен, ни разу я, как строгого забрала,
ресниц не поднял на прелестных жен, страшась прочесть в их взорах знаки Ада, к Тебе святою ревностью сожжен.
Так с ранних лет священная ограда замкнула сердце, чуждое тревог, и взоры упокоила лампада.
Я был во всем покорен, тих и строг, я плоть, бичуя, изнурял сурово, страшась вкусить плода, сорвать цветок
благоухающий иль молвить слово. Я все забыл, друзей, отца и мать, их взгляды встретить было б взглядам ново,
их имена не смел бы я назвать; так каждый миг незримым внемля хорам, я брел один, не смея глаз поднять,
по сумрачным и строгим коридорам. и годы расточались, словно дым, но Ты повсюду с нежно-строгим взором,
окружена сияньем золотым!.. Мать приняла сыновние моленья, и в небо отошел я молодым.
Я шлю с небес свои благословенья вам, девушки моей родной земли, в Раю мне внятней ваши песнопенья,
мне ваши слезы здесь видней, вдали! О верьте: взор святого прочитает всю груду писем, брошенных в пыли;
когда собор поет и зацветает, и в каждом сердце снова дышит май; мой взор простая надпись умиляет:
«Заступнику, святому Луиджи, в Рай!»

Видение Сердца Иисусова Блаженной Маргарите Алаквийской

Ослеплена сияньем нестерпимым, я прошептала робкие слова, пред Женихом единственно любимым,
от ужаса и счастья нежива: «Господь, умерь твоих лучей потоки, не сжегшие моих очей едва!..
Как лезвие меча, они жестоки, иль дай невесте ангельскую плоть!..» Но замерли безумные упреки,
иные очи мне отверз Господь, свевая с вежд моих туман печальный, Он дал мне ужас света побороть.
Диск солнечный мерцал свечой венчальной; все пламенным венцом окружено, сияло Сердце, как сосуд хрустальный,
прозрачней, чем священное вино; кровавая на нем зияла рана, увито было тернием оно,
но, как светило блещет из тумана над Ним, приосенив святую кровь. Креста пылала вечная Hosanna.
И стал мне внятен глас: «Не прекословь!.. Прими свои последние стигматы, да будет миру явлена любовь
невестою с Распятым сораспятой, стань ученицей Сердца Моего, и станешь вновь рожденной и Веаt'ой!..
Святой любви свершится торжество: погаснет Солнце, мы пребудем вместе… Лия лучи блаженства своего,
Святой Жених грядет к своей невесте!..» Упала я пред Ним без сил вздохнуть и, плача, улыбалась доброй вести,
и вдруг лучи мою рассекли грудь, и сердцу моему так сладко было к сосуду Сердца Божьего прильнуть,
и нас одно сиянье окружило.

Видения святой Терезы

I.
Четыре дня томительного сна, четыре дня предчувствий беспокойных, и, наконец, душа отрешена.
Вот развернул извивы звений стройных торжественно-рыдающий хорал взываний и молитв заупокойных.
Он близился, он грустно замирал, и было мне, почившей так прекрасно, следить, как в сердце пламень догорал,
и улыбаться странно-безучастно, смотря, как к золотому гробу мать и две сестры в слезах прильнули страстно.
Легла на сердце строгая печать, им был восторг мои тайный непонятен, не смела я их слезы понимать.
Вдруг тихий зов сквозь сон стал сердцу внятен, и взор скорбящий в душу мне проник, и вспыхнули огни кровавых пятен,
меня назвал Он трижды и поник, а я, ответ замедлив свой, не знала, то был ли голос Агнца, иль в тот миг
моя ж душа меня именовала; но я была безгласна как дитя, на милосердье Агнца уповала.
Он улыбнулся, содрогнулась я,— а там, внизу, из брошенного тела, скользнув по гробу, выползла змея,
клубясь, свивала звенья и свистела и горстью мертвой пепла стала вдруг, и вот я к Жениху простерла смело
огни моих крестообразных рук, и дивные предстали мне виденья среди моих неизреченных мук:
был искус первый — искус нисхожденья, душа была низвергнута во Ад, вокруг, стеня, толпились привиденья,
и в той стране, где нет пути назад, черты родные всех, что сердцу святы, я встретила и отвратила взгляд.