Белый день… Магазины безлюдны,
А трамваи – пусты. И пора
Бросить это прогнившее судно,
Что надёжным казалось вчера.
Белый день… И другого не будет.
Кончен бал на восьмом этаже.
Ветер листья подмокшие крутит.
Новых листьев не будет уже.
Белый день… Он пришёл в самом деле.
Нити времени в точку свело.
Это он – нулевой день недели.
Это тридцать второе число.
1993, сентябрь
Х Х Х
Павлу Крючкову
Мы наощупь с тобой выбирали путь.
Ты же помнишь, как было кругом темно.
Мы, слепые котята, искали суть
И не знали, в какое глядеть окно,
А лукавый век нам крутил кино
Про земной Эдем да про светлый быт.
Но об эту глыбу давным-давно
Долбанулся Адам, ей и был убит.
Вот и мы в густой брели темноте,
И не сразу забрезжил далёкий свет.
Но лишь в нём, в светящемся том Кресте
Мы узнали суть, мы нашли ответ,
Нам открылся путь… Ну а что потом?
Надо мчаться вдаль, надо рваться ввысь.
Но в душе – не воздух, в душе – бетон.
Не даёт подняться, куда рвались.
А вдобавок слышим: "А ну-ка брысь!
Здесь не ваше место, личинки тли!"
Я не знаю, какая им в том корысть,
Только вижу – и им не взмыть от земли.
Что ж, для нас не новость, что слабых сил
Нам не хватит, и носом нам грязь месить.
Лишь Господь поднимет тех, кто просил,
Да вот мы не умеет Его просить.
А сказать по правде – того ль хотим?
Он сказал нам недаром: "Сын, выбирай!"
Как же Он спасёт нас без нас, один?
Не загонит же палкою в светлый рай!
Но не вечно же нам в пустоте висеть!
Мы с тобой должны подвести итог.
Пусть не все хотят, и идут не все.
Мы с тобой – идём. Помоги нам Бог.
1993, сентябрь
СТРАНА СЛЕПЫХ
В стране слепых и кривой – король…
В стране слепых ты не был королём.
Давно уж социальное устройство
Там таково, что ведают рулём
Те, от которых меньше беспокойства.
А ты был непоседа, егоза,
Источник всяческих стихийных бедствий.
Ты спрашивал: "Зачем нужны глаза?"
(За что тебя наказывали в детстве).
Но ты не мог понять своей вины,
Не верил мудрым педагогам школьным
И всё твердил: "Зачем они нужны?"
Тебя жалели – и лупили больно.
Потом ты вырос. И случилось вдруг -
Ты свет увидел, и увидел лица.
…Все были в шоке. Даже лучший друг
С усмешкой посоветовал лечиться.
А ты всё видел – сосны, облака
И звёзды! Видел четко, видел ясно.
Тебя держали все за дурака,
А ты любил их. Знал – они прекрасны.
Прекрасны их тела, их голоса,
Их лица. Жаль одно – они слепые.
Ты понял, в чём причина. Их глаза
Давным-давно покрыты слоем пыли.
Чего, казалось, проще – пыль стряхнуть?
Но жить во тьме – надёжней и спокойней.
Ты говорил им, а в ответ: "Да ну!",
"Себе дороже!", "Вот еще!", "На кой нам!"
…Избит, оборван, хлебом обделён,
Ты шёл меж ними и твердил о свете.
В стране слепых ты не был королём.
Ты большим был. Ты предвещал им ветер.
1993, октябрь
ЖАР-ПТИЦА
Нет, из леса этого не выйти,
У него ни края, ни конца.
Паутины голубые нити
Невзначай касаются лица.
Ветер шевелит верхушки ёлок,
Тащит грозовые облака.
…А казалось – путь не слишком долог,
Но просвета не видать пока.
Тишина. Ни шелеста, ни хруста.
Под ногою оседает мох.
В тёмной духоте чудно и пусто.
Cтарый лес давно ослеп, оглох.
В колесе, видать, сломались спицы,
Время затвердело как смола.
Потому и водятся жар-птицы
Только здесь, где мороки и мгла.
Кажется – глядят из гущи веток
Жёлтые застывшие глаза.
Кто они? Но не найти ответа…
Вроде надвигается гроза.
Может, в блеске беспощадных молний
Вспыхнут тайны четырёх сторон,
Чей-то зов, любви и боли полный,
Вдруг пробьётся сквозь железный гром?
Нет, жар-птица не взмахнет крылами,
Не растает в страшной высоте,
Не зажжётся призрачное пламя
На её раскрывшемся хвосте.
Чёрный лес не выпустит из плена
Ни себя, ни время, ни жар-птиц.
…Запах мха, и сырости, и тлена.
Вечный лес – ни сроков, ни границ.
И не выйти из седого леса,
Паутины сеть не разорвать.
Линия судьбы? Улыбка беса?
Тишина. И некого позвать.
1994, март
Х Х Х
Места глухие – камнелом,
Пустыня, мёртвый лес…
И за спиной растаял дом,
И страх под сердце влез.
Куда идёшь – не знаешь сам,
Все кеды истоптал.
Не удирай, постой, пацан,
Ты бегать не устал?
В чужих пространствах заплутав,
Облазив все миры,
Ты опоздал на свой состав,
Ты не нашёл дыры.
И до твоих солёных слёз
Нет дела облакам…
Следы чудовищных колёс
Читая по слогам,
Что на дороге отыскал?
Понять немудрено:
Чугунных идолов оскал,
Лукавое кино.
Идя по лезвию ножа,
Ты излучаешь боль.
Но ладно, хватит миражам
Глумиться над тобой.
Твой страшный путь и страшный мой
Лежат в одной пыли.
Тебе и впрямь пора домой.
Дай руку – и пошли.
1994, июнь
БЕЛАЯ СВЕЧА
Дороги не видать. Пустырь, куда ни глянешь,
Где царствует закон рубля и кирпича.
…Но вот она встаёт над синими полями,
В невидимых руках как белая свеча.
Пылает серебром на тонкой колокольне
Осьмиконечный крест в полуденных лучах.
Смотреть издалека и радостно, и больно.
Недаром зажжена нам белая свеча.
Сумятицей путей и пыльным бездорожьем
Душа ослеплена, безумствует, крича.
И потому горит, зажжён дыханьем Божьим,
Маяк на берегу, высокая свеча.
Напрасно ветер выл, задуть пытаясь пламя,
Её не погасить, не оборвать печать.
…Стоит над морем тьмы, над синими полями,
В невидимых руках как белая свеча.
1994, июнь
* * *
Осенне-зимние дела…
В пальто закутаны тела.
Но вот звенящая пила
Коснулась шеи…
Ну что ж, в заплёванном году
Накаркал я для нас беду,
А всё ж союзника найду
В карандаше я.
Твои тоскливые глаза…
Так смотрит, может быть, гюрза.
Но стрелки не верти назад,
Часы сломаешь!
(Пока я это говорю,
На той же площади горю.
За что спасибо октябрю.
Ты понимаешь…)
Осенне-зимние дела…
Пустили в огород козла,
А он, волков сожрав со зла,
Убит снарядом.
Синеет палец под кольцом,
А мы стоим к лицу лицом.
Но как нам быть со лжи отцом?
Он ходит рядом.
И нагло тикают часы,
И шумно хлюпают носы,
И врут на площади весы,
Снег лижет пламя.
Осенне-зимние дела…
По нам звонят колокола!