IV.
За чаем с кэксами припоминали лето
И Федор Кузмича с забавным котелком,
Который говорил, что рыжий кот — примета:
Тому, к кому придет, уж быть под башмаком.
Скребла по юбке черненькая Капка
И под столом рыча хватала за башмак;
И тетка походя стирала зайчьей лапкой
Не вытертую пыль, просыпанный табак…
Потом в гостиной поджидали Костю;
Играли с Валькой в рамс и собирались в гости
К мадам Жиро на Патриарший пруд
И думали — почем извозчики возьмут.
V.
Смотрела Кадя на кудряшки тетки,
Искусно лысину закрывшие. Плела
Из скучных мыслей кружева; как четки
Перебирала дни, в которых не жила…
Брат Константин и Валька, так похожий
На мать свою, на братнину жену…
Брат с кем-то там живет… А Вальку гложут
Две эти — тетка с немкой — , вьют в струну…
Его б лечить, его пихают дрянью
В гимназии да дома. Ни вниманья
Ни ласки нет. На верх к ней прибежит,
Забьется на диван… «Уйду я», говорит.
VI.
Уйти, уйти! и вот мечтают оба.
Он вслух, а Кадя — Кадя про себя…
…Глядит опять на тетку, бьется злоба.
Да, Валька в прерии! В какие же края,
К каким морям направить парус бедный?
Где лотосы мои, где светлый викинг мой,
Вонзивший в гребни волн свой струг победный,
Со славой на щите несущийся домой?
…Надоедал им рамс знакомый и сонливый;
Шла тетка проявлять для Кости негативы,
А Валька тер глаза, сосал ландрин
И спрашивал, что значит «серпантин»…
VII.
И фрейлен Рике уходила рано.
Укладывала Вальку и, «adieu»
Сказав из коридора, два стакана
Несла к себе — в одном свое питье,
В другом о-дантифрис для полосканья…
И долго было слышно, как она
Возилась, полоскала зубы, и — зеванье
От предвкушения девического сна.
Потом в кровати тестамент читала
И, заложив Andenken ом, мечтала
О Tante Augustchen, где в праздник быть пришлось,
Где tüchtig war getanzt, где war famos.
VIII.
Потом — прощалась тетка Агриппина,
И надевала кружевной капот,
И доставала бром за банкою хинина,
И клала челюсть в воду на комод…
Ходила долго. Раздвигая сторы,
Смотрела в окна; отставляла стул;
Перебирала кофточки узоры,
Сосновою водою душила… Свет мигнул
В щелях дверей — переносила свечку…
И надо лбом колечко за колечком
Крутила долго папильоткой… Рот
Дрожа шептал про «бранных воевод»…
IX.
А в кухне шепотом смеялась Пелагея
С ленивым дворником, подсолнухи грызя.
И с городками из газет, желтея
Посудой, прусаками шелестя,
Висели сгорбленные полки. Вяло
Захлебывались старые часы
С привешенной канфоркой; и устало
Глядел засиженный Линевич со стены.
Тянулись чистые половички к кровати,
К подвальной западне, к ступенькам на полати.
И в раковину капала вода
С короткой песенкой, унылой, как всегда…
X.
В час, во втором звонился громко Костя,
Пугалась Пелагея, задремав…
И в трости с ящерицей из слоновой кости
Уже было что-то желчное, и прав
Был узенький портфель с блестящей кнопкой,
Когда упал на ларь в передней и сверкнул…
И Пелагея сразу стала робкой,
А Костя что-то буркнул, пальцем ткнул
И, вскоре, в помочах из кабинета
Кричал он: «Умерли вы, что ли?» И, раздета,
Простоволосая, пугалась тетка:- Что?
— Что? Что такой? — «Газету из пальто!»
XI.
Из детской Валька, спрыгнувши с кроватки,
Бежал на цыпочках по коридору в зал
И там в стекло царапался… И пятки
Стучали позади… Он бился и кричал,
И, вырвавшись, хватался за гардины…
Потом несли его назад в кровать,
И он стонал, весь странный и змеиный,
И падал на кровать, уже не в силах встать…
И спрашивала тетка, Пелагею
Позвав к ceбe и щекоча под шею
Виляющую Капку: «Убежал?»
— Да, барыня! — «Заприте двери в зал!» —