IX.
— Теперь поручено мне требовать залога…
Залог пустяшный — твой фамильный бриллиант.
Он будет при тебe… не думай, ради Бога,
Что мы жулье, что я такой же франт,
Как внук твой, Константин! Останется с тобою
Твой бриллиант, но — заложить, продать
Его не сможешь ты. Он закреплен судьбою
Отнынe за бюро, которым воскрешать
Тебе подобных послан я в ущербы
Луны… Согласен? В день, как опушатся вербы,
В двенадцать дня начнешь ты жить таким,
Как ты хотел; ну — мне, пора к другим…-
X.
Сказал — исчез. И дед вскочил в волненьи,
По комнатам забегал меж лучей
Томительной луны; перевернул в смятеньи
Бенедиктин и — влез в камин скорей.
. . . . . . . . . . . .
Глава третья
I.
… А на верху сидит за лампой Кадя,
Склонясь мечтательно над черным дневником,
И, волосы распущенные гладя,
Чертит по скатерти обломанным пером.
И смотрят на нее девичьи безделушки —
Немецкий целлулойд, китайские лягушки…
И тикают на бронзовой змее
Часы, бегущие к положенной черте.
II.
Ах, эти розовые, с клевером, обои
И запах мыла фабрики Бодло,
И звуки тишины, и непокой покоя —
От них Спасителю в киоте тяжело.
…А в дневнике стоит: «Одна — одна, как прежде,
Царевной в тереме!… И к лику старых дев
Причислюсь скоро, в сладостной надежде
Иметь свой угол, юность претерпев.
И только бы не стать безличной компаньонкой
И нянчиться с хозяйскою болонкой…
Нет, лучше бонной к детям!… Вот мечты —
Мои мечты, уж и они пусты!
III.
«Забыты и усы и эспаньолка,
И тихий баритон, и с поволокой взгляд…
Для глупых вышивок тоскливая иголка,
И для мадам Жиро ненужный слой помад!
Ведь нет решимости пойти за первым встречным,
А если б знали все, что этим я горю,
Что верю ласкам я минутным, а не вечным…
Яд близких мук в таинственном „люблю“!
Зачем так лживо все, как лживо это платье?
Зачем пожатье рук, где надобно объятье?
И в правду ли нужнee жизни ложь?
И слово ласк нужней, нужнее счастья нож?…
IV.
„Что ж, ткани разорвать и выйти обнаженной,
Сказать — тебя хочу?… Зачем же снова ложь?
Ведь только дневнику и в час завороженный,
В ночной, безлюдный час ты правду отдаешь!
И если б дверь случайно отомкнулась
И чья-нибудь чужая голова,
Кивнув из щели, тихо улыбнулась -
Пусть даже зная все, чтоб не было стыда -
Я б эту книжку в ящик зашвырнула,
И ложь, вся ложь, ему в глаза взглянула
И стала б говорить ненужные слова
О том, что наскоро сложила голова“.
V.
И, перечтя ряды поспешных строчек,
Разделась Кадя тихо у стола;
На завтра вынула из вышитых сорочек
Ту, что должна надеть по правилам была.
Потом подставила к постели стул и свечку
Зажгла на стуле; новый альманах
Взяла с собой; легла, поправила колечко
И стала листовать в прочитанных местах.
Потом калачиком свернулась, прочитала
Страницы две; без книги полежала;
Взглянула раза два на дверь, на стул, в окно
И, свечку потушив, заснула глубоко.
VI.
Но — долго после в полутьме тоскливой
Катушку мышь катала по углам,
И шорохи маячили трусливо,
И смутный стол луна делила пополам…
И глупые часы звонили рабским звоном,
Раскладывая время по частям,
Как дедушка пасьянс; и гасли по иконам
Огни резных лампад, зажженных всем страстям.
А в вытяжку, забытую прислугой,
Весной тянуло, почками, дерюгой —
Сырой дерюгой, крытых на ночь роз —
И грохот поезда порывный ветер нес.