216. «О, не единожды с неба…» Перевод Г. Маргвелашвили
О, не единожды с неба
Сияла тебе звезда!
Не раз и не два во гневе
Оглядывалась беда!
Но ты ведь постиг отлично
Суть заверений и прав —
Скоро окажется лишним
Твой неуживчивый нрав.
Тише, голубчик, спокойно,
Сядь, не бесчинствуя впредь.
Ты не на игрищах конных,
Здесь не небесная твердь.
Господи, что им Гекуба!
В сердце огонь притуши
И осуши этот кубок —
Рядом-то ведь ни души!
Лучше, как прежде, доверься
Таинственным мелочам
И не таи по ночам
То, что загадано сердцем.
Даже на кленах — вериги,
Даже в лесу — фонари…
Хватит, захлопнули книгу
Этой последней зари.
217. Стихни, ветер! Перевод К. Арсеневой
Горы пустынны. Сосны дремучи.
В башне мерцает, гаснет свеча.
Ветер холодный. Хмурые тучи.
Дождик по кровле бежит, стуча.
Что непогода для тех, кто дружен!
В башне уютно, а ночь долга.
Мужу горянка готовит ужин
В пламени жаркого очага.
Ветер, утихни! Но ночь во власти
Бури мятежной, и дождь упрям.
Чтобы в жилье не впустить ненастье,
Быстро горянка идет к дверям.
Видит: желтеющая полова
Ветром раскидана по земле;
Кто-то, спускаясь с холма крутого,
Гонит овец в непроглядной мгле.
218. Довелось мне все-таки. Перевод Г. Маргвелашвили
Стелятся по волнам зыбко
тени лунных вымпелов.
Я твою полуулыбку
выхлопочу, вымолю.
Запущу по глади лодку,
полную капризами,
Полоща стихами глотку,
хоть тобою признанный.
А лучи ложатся мнимо,
из обманов сотканы…
Плыть с тобой в полуобнимку
довелось мне все-таки.
219. Он и она. Перевод Б. Ахмадулиной
Мир состоит из гор,
Из неба и лесов,
Мир — это только спор
Двух детских голосов.
Земля в нем и вода,
Вопрос в нем и ответ:
На всякое «о, да!»
Доносится «о, нет!».
Среди зеленых трав,
Где шествует страда,
Как этот мальчик прав,
Что говорит: «о, да!».
Как девочка права,
Что говорит: «о, нет!».
И правы все слова,
И полночь и рассвет.
Так в лепете детей
Враждуют «нет» и «да»,
Как и в душе моей,
Как и во всем всегда.
220. Поэтам Грузии. Перевод П. Антокольского
Ожиданье ли сердце тревожит,
Или тайная мучает дума,
Что не раз еще вырваться может
Огневое дыханье самума…
Вновь мне снятся траншейные ходы.
И, отчаяньем сердце наполнив,
Снится в скалах раскат непогоды,
Снится отсвет полуночных молний,
Это танковых гусениц скрежет.
Это ливней свинцовых работа.
Луч прожектора шарит и режет
Черный мрак по следам самолета,
И в ответ на огонь орудийный,
На рычанье стомиллиметровок
Это стонут седые вершины,
Это эхо ущелий суровых.
Желто-серые, ржавые тучи
Закрывают багряные выси…
Может быть, этот сумрак гнетущий
И прорвется внезапно к Тбилиси.
Нам, поэтам грузинским, не внове
Сумасбродства кровавой метели,
И мы знаем, в какое становье
Занесет Сюареса с Клоделем.
Мы же станем — во имя отчизны —
Там, где огненный ангел простерся.
Новым дням отдаем свои жизни
Мы, грузинской земли стихотворцы.