[15 августа 1870]
За музыкой (Вокзальная площадь в Шарлевиле)
На площадь, где торчат газоны тут и там,В сквер, где пристойно все и нет в цветах излишку,Мещане местные несут по четвергамСвою завистливою глупость и одышку.Там полковый оркестр, расположась в саду,Наигрывает вальс, качая киверами,Не забывает франт держаться на виду,Прилип нотариус к брелокам с вензелями.Находка для рантье трубы фальшивый звук;Пришли чиновники и жирные их дамыВ сопровожденье тех, кто нужен для услугИ чей любой волан имеет вид рекламы.Пенсионеров клуб, рассевшись на скамьях,С серьезным видом обсуждает договоры;Трость с набалдашником здесь попирает прах,И погружаются здесь в табакерку взоры.На стуле распластав свой ожиревший зад,Какой-то буржуа с большим фламандским брюхомИз трубки тянет дым и, видно, очень рад:Хорош его табак (беспошлинный, по слухам).А за газонами слышны бродяг смешки;Тромбонов пение воспламеняет лицаЖеланием любви: солдаты-простакиЛаскают малышей… чтоб к нянькам подольститься.Небрежно, как студент, одетый, я бредуВслед за девчонками, под сень каштанов темных;Они смеются, взгляд мне бросив на ходу,Их быстрые глаза полны огней нескромных.Храня молчание, и я бросаю взглядНа белизну их шей, где вьется локон длинный,И проникает взгляд под легкий их наряд,С плеч переходит на божественные спины.Вот туфелька… Чулок… Меня бросает в дрожь.Воображением воссоздано все тело…И пусть я в их глазах смешон и нехорош,Мои желания их раздевают смело.
Завороженные
Из снежной мглы в окно подвала Они глядят на отблеск алыйИ чуда ждут.Пять малышей – о доля злая! – Сидят на корточках, взирая,Как хлеб пекут.Глаз оторвать нельзя от места, Где пекарь мнет сырое тесто,И ухвативЕго покрепче, в печь сажает, И сыто жмурясь, напеваетПростой мотив.А дети, затаив дыханье, С могучих рук его в молчаньеНе сводят глаз;Когда же золотой, хрустящий Готовый хлеб из печки тащатВ полночный час,Когда сверчки под сводом темным Заводят песнь в углу укромном,Когда полнаДыханьем жизни яма эта, Душа детей, в тряпье одетых,Восхищена;Она блаженствует, а тело Не чувствует, как иней белыйК лохмотьям льнет.Прилипли мордочки к решетке, И словно чей-то голос кроткийИм песнь поет.И тянутся так жадно дети К той песне о небесном светеИ о тепле,Что рвутся ветхие рубашки, И на ветру дрожат бедняжкиВ морозной мгле.
[20 сент. 70]
Роман
I
Серьезность не к лицу, когда семнадцать лет…Однажды вечером прочь кружки и бокалы,И шумное кафе, и люстры яркий свет!Бродить под липами пора для вас настала.В июне дышится под липами легко,И хочется закрыть глаза, так все красиво!Гул слышен города – ведь он недалеко, —А в ветре – аромат и зелени, и пива.
II
Там замечаешь вдруг лоскут над головой,Лоскут темнеющего неба в обрамленьеВетвей, увенчанных мигающей звездой,Что с тихим трепетом замрет через мгновенье.Июнь! Семнадцать лет! Цветущих веток сок —Шампанское, чей хмель пьянит ваш разум праздный,А на губах у вас, как маленький зверек,Трепещет поцелуй, и ваша речь бессвязна.
III
В плену робинзонад безумная душа…Но вот мадмуазель, что кажется всех краше,Под бледным фонарем проходит не спеша,И тенью движется за ней ее папаша.Она находит вас наивным и тотчасОт вас отводит взгляд и несколько картинноПрочь удаляется, а на устах у васНераспустившаяся вянет каватина.
IV
Вы страстно влюблены. Уж август за окном.Она над вашими сонетами хохочет.Друзья от вас ушли.Вам грустно,А потомОна своим письмом вас осчастливить хочет.В тот вечер… вы в кафе идете, яркий светТам ожидает вас, и кружки, и бокалы…Серьезность не к лицу, когда семнадцать летИ липы созерцать пора для вас настала.