Тут, разрыдавшись, она себя оправдывать стала,
Щеки свои оросив влагой обильною слез.
Словно прозрачный янтарь, блестящий на северном бреге,
Где извергает его Кодан на свете один,
Словно янтарь, что сверкал, по преданью, в волнах Эридана,
Столь же блистала, горя, капля на снежной щеке.
К сердцу она моему, наконец приникнув, затихла,
60 Не возвратился пока Феб на восточных конях.
С этой поры разлилось опять во мне прежнее пламя,
Тлеющий пепел вновь вспыхнул горячим огнем,
Скоро, как прежде, во мне заныли старые раны,
Старой любовью опять сердце смягчилось мое:
Мягкой становится так земля под солнцем весенним,
Если от ласковых дней мерзлые тают снега,
Ныне, вновь примирен с моею любезной подругой,
Знаю я: сладостен лад после раздоров и ссор!
Феб, как случится ему черносмольным подернуться Австром,
70 Ярче блистает затем в небе своим колесом.
Так и в любви божество то ведет жестокие битвы,
То обоюдным огнем крепче связует сердца.
Я бы не стал затевать никакие споры на свете,
Кроме таких, что в слезах Эльзула наша ведет.
8. К Эльзуле, с напоминанием о ее податливости и опасности любви
Эльзула, злою молвою опять весь город на Реге
Полон, и эта молва очень не по сердцу мне:
Будто бы целую ночь с тобою священнослужитель,
И без тебя для него долгими кажутся дни.
Ты же в ответ: «Всем сердцем твоя!» — уверенно пишешь, —
Пусть я погибну, коль есть сердце в груди у тебя!
Стыдно да будет тебе продавать столь прекрасное тело,
Предоставляя себя бритоголовым мужам,
Что пожирают грехи и разные вины мирские
10 И поминальную снедь как очистительный дар.
Разве не знаешь сама, что деньги в святых приношеньях
Нужны затем, чтобы был нижний Юпитер смягчен?
Их-то ты и крадешь в непомерном праздном распутстве,
Вакху с Венерой служа каждою ночью и днем.
Тянутся руки к костям, продолжают азартные игры
Ночью глубокой, пока звезды на небе блестят.
Горе! Какой заслужил, скажи, провинностью Цельтис,
Что неожиданно так кончилась наша любовь?
Я ведь еще не забыл, как всеми небес божествами
20 Ты клялась: «Навек, Цельтис, ты счастье мое!
Раньше на зимних снегах расцветают весенние розы
И от пассатных ветров вдруг остановится Истр,
Раньше лишится сил мое прекрасное тело,
Чем у меня к тебе, Цельтис, иссякнет любовь».
Эльзула, пусть меня ввергнет Плутон в преисподние воды,
Если твои для меня что-нибудь значат слова!
Ты без вреда для себя измышляешь лживые речи,
А молчаливым умом хитрый готовишь обман.
Знаю, так уж теперь всем девушкам свойственно в мире:
30 Изобличенным в грехах бога в свидетели звать.
Если, однако же, впрямь ты любишь меня и нелживо,
Это, Эльзула, я рвеньем моим заслужил.
Ибо так много ночей в холодное зимнее время
Я в ожиданье тебя двери твои сторожил,
Ты же, хмельная, меж тем продаешь хмельным поцелуи
Или игральную кость вертишь беспутной рукой,
И, опьянев, напоказ выставляешь залог моей страсти —
Блещет на пальце твоем перстень, подаренный мной.
Ах, как часто я бью по кифаре застывшей рукою,
40 Чтобы прославить тебя лестным звучанием струн!
Я не всегда с ней могу сочетать подобающий голос,
Ибо стучат у меня с холода зубы во рту.
Если же я наконец дождусь желанных объятий,
Членов замерзших моих ты избегаешь сама,
Грудь отвращаешь твою от моей, жестокая, груди,
И не даешь мне тебя тронуть иззябшей рукой.
Сколько раз вгонял меня в страх меченосный соперник,
Если у двери твоей пьяный он вдруг запевал.
Знаешь, как часто вставать я должен был с теплой перины
50 Ночью, когда ледяным ливнем шумел Козерог
И ледяною корой от мороза покрытая почва
Острой досадой была для убегающих ног!
О, сколь суровые бог назначает звезды влюбленным!
Только Венера сильней этих медлительных звезд,
Но, несмотря на нее, неласковы девушки с нами,
Если в нестойкой груди новая зреет любовь.