28. ДРУЖБА {*}
К ИВАНУ ПЕТРОВИЧУ ТУРГЕНЕВУ
Внемли, Тургенев, глас бесхитростных стихов.
Не сильну брань пою, не ссоры пастухов,
Вспеваю пред тобой я чувствие сердечно,
Которо нас пленит и пребывает вечно,
Сию сестру любви, небесну паче дщерь:
О дружбе пред тобой хочу гласить теперь.
Я вашего просить, о музы, стал внушенья,
Когда б не ощущал довольно поощренья
О дружбе возгласить, быв дружбою вперен, —
Она известна мне: я чувствовать рожден.
Исчезните навек вы, тщетны украшенья, —
Не нужны мне слова, мне нужны ощущенья:
Вы сделаны для льсти, а мне противна лесть;
Быв искренен, речей не знаю хитрых плесть;
Что сердце говорит, устами повторяю,
А сердце мне не лжет, ему я поверяю.
Умолкните вы днесь, клевещущи усты,
Гласящи дружбу быть подобием мечты,
Не ощущаю вас, сердца ожесточенны, —
Нечувственными быть они приобученны, —
Глаголете вы так: «Корысть всему предмет.
Она есть дружбы мать, без нужды дружбы нет».
29. СЕЛЬСКАЯ ЖИЗНЬ {*}
Поэма
Не раздающийся пою по накрам глас
Зовущия трубы на бранный ратей час,
Когда в противничьи полки смерть в ряд из ряду
Метал Еней, разил, кто представлялся взгляду,
Под острым как мечом ток крови. Турн излил
И негодующий из уст дух испустил.
Жизнь сельскую пою, пою лугов зеленость
И тучных гор верхов приятную пологость.
С небес склонися к нам, невинна простота.
Стихов моих ты будь едина красота.
Склонись, вещай: почто твоих чрез многи веки
Толь мало прелестей познали человеки?
Неподражаемых где нежностей собор?
Толь много может быть обманчив смертный взор!
Уже я пышности градские оставляю,
Которы чтит народ, а я днесь презираю;
Мне все, что мило там: забавы, пиршества —
Пред зрелищем всего постыло естества;
Я не в пространных тех палатах обитаю,
Где часто сам себя ищу, не обретаю.
Притворно всё там в них, стезей природы нет:
Светило красных дней не прямо внутрь падет,
Зима там не зима, и лето там не лето,
Средь самых хладных дней жилище их согрето,
И в пышных их домах среди тех толстых стен
Ни в осень, ни в весну там нет у них премен.
30. ЭКЛОГА {*}
К ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВУ АЛЕКСЕЮ ВАСИЛЬЕВИЧУ ОЛЕШЕВУ
Пастушьи прения впервые воспеваю
И сельски божества со страхом призываю.
Помедли, Вологда, останови на час
Поток поспешных волн, чтобы свирельный глас
Раздался, по твоим носясь струям прозрачным,
И чтоб живущие по рощам нимфы злачным,
Собравшися толпой ко брегу твоему,
Умолкли с кротостью, когда свирель возьму.
Вы юному певцу, о фавны, не мешайте
И прочь с сатирами отсюду поспешайте.
А ты, любитель рощ, владелец сих лугов,
Начальник и краса окрестных пастухов,
Будь юности моей советником и другом.
Ты музам жертвуешь и мудрости досугом.
Еще скрывались тьмой небесные красы,
Стада не сотрясли с себя ночной росы, —
Уже два пастуха, два юноши прекрасны,
Искусны оба петь и в песнях их согласны,
С горы высокой в дол овечек повели
На паства, где цветы весенни расцвели.
Уж птички, пробудясь, на ветвях воспевали
И ветви, тихо их качая, трепетали.
Аврора бодрая оставила свой сон.
Так Дафнис говорил, так после Коридон:
Дафнис
Послушай, как вокруг певцов древесных хоры
Соединились петь пришествие Авроры.
Почто и нам молчать? Отверст природы храм,
И дневный луч звезды играет по горам.
Смотри, как ключ здесь бьет, как дале в расширенье
Бежит из-под куста, где скрыл свое рожденье,
Приятность же потом на пользу пременив,
Стремится утолять струями жажду нив
И в рощу темную уходит прочь отселе
Журчаньем отвечать тоскливой Филомеле.
Коридон
Пой, Дафнис, между тем как вол, оставив луг,
По черным глыбам нив влечет тяжелый плуг.
Здесь близко скромная фиалка расцветает
И влюбчивый зефир над розою порхает.
Чья лучше будет песнь, рассудит Палемон,
Свирели новыя испытывая тон.
Залог мой — агнец сей, что, стоя над волною,
Глядит на тень свою, колеблему водою,
И, ново небо зря и новые луга,
Желает испытать рождающись рога.