59—63. ЭПИГРАММЫ{*}
59.
Всегда о суете Дамон лишь рассуждает.
Зачем? Дамон ее получше прочих знает.
60.
Что ты не лжешь, Дорант, себя ты заклинал,
Но что ты и не лжешь, то первое солгал.
61.
Скажите, для чего Полоний так гордится?
Породу показать он подлую боится.
62.
Что хвалишь, Селимен, ты Цицерона так?
Все знают, что он был умен, а ты дурак.
63.
Ты хочешь лишь со всех, Алкандр, бесчестья брать;
Зачем к бесчестию бесчестье прибавлять?
64—66. ЭПИТАФИИ{*}
64.
Прохожий, воздохни в сем месте мимоходом:
Расстался Гарпагон здесь ввек с своим доходом.
65.
Почтите хладный прах, который здесь лежит,
Насилу здесь уснул пресварливый пиит,
Он в весь свой век не мог ни с кем имети миру
И в ад затем пошел, чтоб написать сатиру.
66.
Кому хочу я днесь надгробный стих сплести?
Тому, кто твердо знал по форме суд вести,
Кем ябеды устав подробно собрегался,
Кто с смертию одной лишь только не тягался.
Того ль хочу я петь, кто был в крючках горазд?
Счастлив! коль на меня он явки не подаст.
67. ВОЗВРАЩЕНИЕ ВЕСНЫ{*}
В последний раз пустил дыханье Аквилон:
Служебники весны, прохладны дуновенья,
Берут Орифии любовника в полон.
Против приятности что служат дерзновенья?
Воздушны жители воздвигли сладкий стон.
Сбегают воды с гор, прияв свои теченья.
Роскошствуют струи, лияся без препон,
И сыплет нежные земля произрастенья.
Свирель пастушеска приемлет голос свой.
И свет, весенний свет, счетаясь с синевой,
Лиется, как река, в небесные долины.
Но в сердце пастуха весны приходу нет.
Твой, Ниса, хладный взор мрачит мой ясный свет.
Как всё приемлет жизнь, я жду своей кончины.
68{*}
Прекрасной всход зари
Всегда поутру зри,
Чтоб утром наслаждаться,
Как сходит мрачна тень
И возвещает день
Природе пробуждаться.
Тогда росой прохладной
Смочен цветочек жадный,
Вздымается с земли,
Кругом зефиры пляшут
И крылушками машут
В <лесочке> издали.
А солнца только часть
Еще на горизонте,
Другая — в тихом понте;
Стада уж гонят пасть
Украшенны венками
Пастушки с пастухами.
Прелестной Филомелы
В последний <лучший> раз
Просвищет в роще глас, —
Без ней все птички смелы,
Взлетев на древеса,
Ударят в голоса.
69. ИЗБРАНИЕ СТИХОТВОРЦА{*}
Природа, склонности различные вселяя,
Одну имеет цель, один в виду успех:
По своенравию таланты разделяя,
Путями разными ведет ко счастью всех.
Глас трубный одному на бранном поле сроден,
Победы шумной клик и побежденных стон;
Другому сельский кров и плуг косой угоден
И близко ручейка невозмущенный сон.
Я, блеском обольщен прославившихся россов,
На лире пробуждать хвалебный глас учусь
И за кормой твоей, отважный Ломоносов,
Как малая ладья, в свирепый понт несусь.
70. ПУТЕШЕСТВИЕ{*}
Прости, спокойный град, где дни мои младые
В сени семейственной вкушали сны златые.
Я твой меняю кров на пышный Петрополь.
Но память мне твою с собой унесть позволь,
Ах! память жизни сей, толь сладко провожденной
С нежнейшим из отцов, с сестрою несравненной.
Уже церквей твоих сокрылися главы,
О Вологда! Поля, лишенные травы,
Являют сентября дыхание сурово, —
Но нас повсюду ждет друзей свиданье ново.
Тебе обязанных сердца, родитель мой,
И в путешествии сопутствуют с тобой,
В гостеприимный кров, кров сельский, приглашают
И старца седины цветами украшают.
Затьмила было скорбь твои цветущи дни,
Любезная сестра, но в дружеской сени
Небесно здравие с тобою рассмеялось.
Пространство новое пред нами разверзалось,
Где Ухра быстрая приносит дар Шексне.
День целый на ее мы странствуем волне,
Тяжелы неводы влекут там рыболовы,
И дым являет их в лесах таящись кровы.
Преходим, от валов теченье удаля,
Железом устюжским усеяны поля.
Ты принял нас в твоей сени благословенной,
Муж, важный твердостью, родством соединенный.
Ты, от волнения себя уединив,
Находишь счастие среди спокойных нив.
Оттоль лежал наш путь по холмам каменистым,
Дающим в недрах их озерам место чистым.
Сквозь темный свод лесов приходим в те места,
Где льет полезный ток величественна Мста.
Несчетной тьмой судов ее покрыты бреги,
Судов, к Петрополю свои стремящих беги.
Там к брату своему в объятия спешит
Родитель мой! и слез в восторге не щадит.
О старцы! вашего свидания свидетель,
В двух образах я зрел едину добродетель.
Так два источника, в начале разделясь,
Странами дальными друг от друга катясь,
Внезапу в ток един, щедротою судьбины,
Сливаются, журча и не страшась пучины.
Остаток нашего к Петрополю пути
Намереваемся водою перейти.
Носимы ладией средь влажныя дороги,
Мы видим, Мста, твои шумящие пороги.
Преградою их скал в пути раздражена,
Кипящая твоя свергается волна,
Но после, возвратясь к естественному чину,
Тиха, являет нам брегов своих картину,
Доколь, распространив течения свои,
Вливает в озеро прозрачные струи,
Прекрасно озеро, близ коего потоков
День Труворов затьмил в полудни Сумароков.
С восторгом, Новгород! к тебе кидаю взор
И зрю Софии храм и Ярославов двор.
Потом по той реке, где древний Волхв катался,
Где, Рурик, твоего жилища знак остался,
Дошли до ладожских неистовых валов,
Где тихий ход судам назначил дух Петров;
И се река его, славна его делами,
Нева пред алчными открылася глазами,
И скоро сбылися любимые мечты:
С своими зданьями предстал, Петрополь, ты.
Се ты, прекрасный сад, героем возращенный,
Се Марсов храм, се храм, наукам посвященный.
Здесь Ломоносов пел, Лосенков там писал.
Я чествую тебя, брег, к коему пристал.