Гремят вкруг смертоносны звуки,
Сквозь огнь развился облак мглы,
И Марс простер кровавы руки:
Сразились буйные орлы.
Зияет смерть, земля багреет,
Ревущим пламем небо рдеет,
Громады стонут, разродясь;
Герой удары направляет,
Победою повелевает
Великий Петр, в полках стремясь.
О день, навеки незабвенный!
В который гордый Карл упал,
Вещай погибель в слух вселенной
Того, кто против нас восстал.
Герой побег его смущает,
И к Ельсинфорсу поспешает,
И близ Стокгольма возгремел;
Вечерни, мирны ныне грады,
При вас премногие осады
Великий Петр тогда имел.
Кавказски холмы воскурились,
Стремится в знойных Петр полях,
От слуха персы ужасались
В дербентских жаждущих степях.
Уже каспийскими брегами
И дагестанскими градами
Великий Петр днесь завладел;
Оружия Петровы скоры
Там утишили все раздоры,
И паки шах на трон восшел.
О, дел священных начертанья!
Мечтайтесь ввек в умах вождей;
Блажен, когда мои вещанья
От ваших займут блеск лучей.
Мой глас, на верх небес промчися,
О тень великая, проснися
И стань среди своих полков;
Воззри на труд Екатерины:
В архипелажские пучины
Гремит твой флот среди валов.
Простер скиптродержавны руки
Монарх к претягостным трудам,
И раздаются млатны звуки
По зюйдерзейским берегам.
Ты б петь, Вергилий, усрамился,
Что флот Енеев превратился
В богинь, живущих под волной;
Твой Иды древом флот спасался —
Здесь венценосец не гнушался
Священной строить флот рукой.
Велик был Петр на ратном поле,
Велик был Петр в морских волнах,
Велик, седящи на престоле,
Велик, дая закон в судах;
Монарх был Петр и полководец,
Судья, строитель, мореходец,
И просветитель, и отец;
И как мне петь всё то на лире?
Я внемлю глас в пространном мире
Петру обязанных сердец.
Вещайте вы, и я вещаю,
И музы с нами возгласят;
Я дух усердьем восхищаю,
И все то россы ощутят.
Однако мы не утомимся,
Пойдем и паки устремимся
За росским Марсом на поля;
Воюет Миних перед Крымом,
Покрыта мрачным серным дымом,
Дрожит Очаковска земля.
Против Петровой дщери стали
Вандалы, паки возгордясь, —
Перед Петровой дщерью пали
Вандалы, паки преклонясь.
Свою забыли часть сурову,
Но все побегли вспять к Абову,
Не могши прать против судьбин;
Перед Цорндорфом трепетали
И из-под Франкфурта бежали
Оставив пруссы свой Берлин.
Но коим здесь предметом новым
Я стал мгновенно поражен!
Обвит вкруг листвием лавровым,
Не се ль наш труд изображен?
Се мудрый лик императрицы,
Се здесь Румянцев, здесь Голицын:
Я вас, герои, познаю.
Не се ль Средьземны волны плещут,
Орловых турки здесь трепещут, —
Украсьте, музы! песнь мою.
Иль паче песнь не украшайте,
А токмо разгоните страх
И столько силы мне вы дайте,
Чтоб петь о славных сих делах..
Греми, греми, Петрова внука,
Чтоб от твоих оружий звука
Вознесся слух на верх небес;
Петра судьба нам возвратила,
Екатерина воскресила
Петра в знак божиих чудес.
Представь, как Эол в волны свищет,
Как ставит в пропастях валы,
Как между волн кораблец рыщет
Средь мраку, молний, блеску, мглы;
Как мал, как робок в океане,
Таки меж россов агаряне,
И слабость их, и их побег,
И многих плен мужей поносный,
И невозвратный рок их грозный,
Как в поле оттоман полег.
Хотин поверх стремнин дымится,
Сражен перуном на бугру,
Срацин бежит, срацин стремится,
Пустившись смутен по Днестру.
Стремглав летит янычар, павши,
Молдавски грады встрепетавши,
И пал раскат их, аки тлен;
Румянцев громы устремляет,
Мечом и пламем погоняет
И их полки влечет во плен.
Я зрю: се он, — и Яссы пали,
И Букхорест, Воложский град,
И наши воины прогнали
Из-под Фокшань всех сопостат.
На Журжу Штофельн устремился,
И, сколько Челубей ни злился,
Бежал от Журжи Челубей;
О Штофельн! вождь неутомимый,
Тебя се рок неутолимый
Сразил средь ярости своей.
Репнин при Пруте в ратоборство
Вступил и с ханом, и с пашой,
И наших воинов проворство
Преодолело сильный бой.
Но что за громы ударяют?
Не се ль при Ларге низлагают
Несчетну россы рать врагов?
Румянцев грянул — и в пределы
Пустил молниевидны стрелы
И степь наполнил их голов.
Покрыт срацинскими полками,
Лиясь в Дунай, Кагул ревет;
Визирь, объявши горы тьмами,
На брань с собой Магмета мчет.
Уже трикратными стенами
И троекратными он рвами
Свой стан и горы оградил;
Но стан и горы он оставил,
Хоть силой вкруг себя обставил
И мнил: теперь я победил.