Он повернулся, и она последовала за ним своей неспешной грациозной походкой манекенщицы, длинные рыжие локоны на ее плечах мерцали в свете люстр. Она шла медленно, замечая поворачивающиеся головы, обращенные к ней оценивающие взгляды; услышала, как одна из престарелых дам с аристократическими манерами прошептала:
— Это девушка из передачи “Дым и пламя”, Барбара Ланг. Ты знаешь, дорогая, из рекламы косметики.
Метрдотель подвел ее к полосатому возвышению, где за столиком сидел Чезаре. Увидев ее, он поднялся, улыбнулся и поцеловал ей руку в то время, как метрдотель отодвигал стул. Она села, небрежно сбросив манто с плеч.
— Шампанского? — спросил Чезаре.
Она кивнула и обвела взглядом ресторан.
Мягкий свет, изысканно одетые женщины, украшенные драгоценностями, и мужчины с круглыми, упитанными, но все же голодными лицами. Это был высший свет “Эль-Марокко”. И она здесь с настоящим графом. Не с надутым, пускающим слюну импресарио, тем, что сидел, держа одной рукой толстый маленький член, а другой пытаясь под столом забраться ей под юбку.
Поднося бокал к губам, она повернулась и взглянула на него. Чезаре, граф Кардинале, может проследить свой род в течение шести веков, его родословная уходит к временам Борджиа, он ездит на гоночных автомашинах по всему свету, а его имя каждый день упоминается в колонках светской хроники.
— Будешь готова утром? — спросил он, улыбнувшись.
В ответ она тоже улыбнулась.
— Я собираюсь быстро, — сказала она. — Мои чемоданы уже упакованы.
— Хорошо, — кивнул он, подняв бокал. — За твое здоровье.
— За наш отпуск. — Она улыбнулась и задумчиво пригубила шампанское.
Не всегда было так. Совсем недавно единственным пенистым напитком, который она пила, было пиво. Казалось, еще только позавчера она посещала школу манекенщиц, работая клерком на складе, помещавшемся на задворках в Буффало.
Барбара взяла отгул и отправилась на собеседование. Нервничая, стояла она в коридоре у самого большого номера отеля, откуда доносились хриплые взрывы смеха. Пока силы совсем не оставили ее, она нажала на кнопку звонка. Дверь открылась. Перед ней стоял высокий молодой человек.
Она глубоко вздохнула и запинаясь произнесла:
— Я Барбара Ланг. Меня прислало агентство. Они сказали, что вам требуется девушка для рекламной работы.
Молодой человек постоял неподвижно какое-то мгновение, рассматривая ее. Затем улыбнулся. Улыбка была приятной и очень украшала его довольно бесцветное лицо. Он отступил назад и широко открыл дверь.
— Я Джед Голиаф и занимаюсь рекламой. Входите, я представлю вас присутствующим.
Она вошла в комнату, надеясь, что ее нервозность незаметна, но почувствовала, что над ее верхней губой выступили капельки пота, как это часто бывает с ней, и молча выругалась.
В гостиной находились еще трое мужчин, а в углу стоял столик со всем необходимым для приготовления коктейлей.
Голиаф подвел ее к одному из них, сидевшему в кресле у открытого окна. Несмотря на улыбку, лицо его имело замученное, обеспокоенное выражение. Это был Мендель Бейлис, автор-постановщик картины, а обеспокоенное выражение лица было вызвано тем, что он вложил в эту картину свои собственные деньги.
— Привет, — сказал он. — Жарко. Не выпьете?
Второго мужчину Барбара узнала сразу. Он был вторым комиком в еженедельном телевизионном шоу. Его называли Падающий-на-зад-малыш. Он заскочил на минутку, чтобы встретиться с продюсером, на которого работал несколько лет назад в шоу, не получившем успеха.
Третьим был Джонни Глисон, управляющий местным отделением кинокомпании, высокий краснолицый мужчина, в данный момент находящийся в состоянии сильного подпития. Он встал, поклонился, когда их представили друг другу, и едва не упал на стоявший перед ним столик.
Джед ободряюще улыбнулся Барбаре, помогая управляющему благополучно водрузиться обратно на кушетку.
— Мы начали пить с восьми утра, — пояснил он.
Ей удалось выдавить из себя улыбку, подразумевающую, что подобное в ее жизни случается каждый день.
— В агентстве сказали, что у вас есть какая-то работа по рекламе фильма. — Она попыталась внести деловую нотку в их встречу.
— Да, — ответил Джед. — Нам нужна девушка для “Никогда-никогда”.
— Что? — от изумления открыв рот, спросила она.
— Девушка для “Никогда-никогда”. Название нашей картины: “Никогда-никогда”, — объяснил он.
— Ты высокая, — сказал Бейлис.
— Пять футов девять дюймов, — ответила она.
— Сними туфли, — попросил он, вставая.
Она сняла туфли и стояла, держа их в руке, а он подошел и встал с ней рядом.
— Во мне пять и семь, — заявил он с гордостью. — Мы не можем позволить себе, чтобы девушка била выше меня на всех фотографиях в газетах. Тебе придется надеть туфли на низком каблуке.
— Хорошо, сэр, — ответила она. Он вернулся к креслу и сел, глаза его оценивающе пробежали по ее фигуре.
— Ты принесла купальник? — спросил он.
Барбара молча кивнула. Купальник входил в комплект ее обычного снаряжения, находившегося в шляпной коробке, которую она носила всегда с собой, куда бы ни шла.
— Надень его, — сказал он отрывисто. — Посмотрим, что у тебя есть.
Падающий-на-зад-малыш сразу взял быка за рога — качаясь подошел к ней и стал изучающе рассматривать ее лицо. Потом он заявил похотливо:
— Мы не возражали бы, крошка, если бы ты показалась нам вообще без купальника, — прошептал он довольно громко.
Она почувствовала, что краснеет, и беспомощно посмотрела на Джеда. Тот вновь ободряюще улыбнулся и повел ее в ванную.
— Вы можете тут переодеться, — сказал он, прикрывая за ней дверь.
Она быстро переоделась, задержавшись только на мгновение, чтобы осмотреть себя в имевшемся здесь зеркале. И снова с удовлетворением отметила золотистый загар, приставший к ней с лета. Взяла бумажную салфетку и сняла с верхней губы выступивший пот, затем вернулась в гостиную.
Как только она открыла дверь, все взгляды обратились к ней. На мгновение Барбара почувствовала себя неловко, затем профессиональной походкой модели плавно прошла в центр комнаты и медленно повернулась кругом.
— У нее хорошая фигурка, — отметил продюсер.
— Слишком малы сиськи, — хихикнул Падающий-на-зад-малыш.
Продюсер все еще молча изучал ее.
— Что ты хочешь от манекенщиц, рекламирующих самые последние модели? Лучше, когда они в платьях, чем без них. У нее вроде бы все на месте. — Он посмотрел ей в лицо. — Тридцать пять?
Она кивнула.
Продюсер встал, улыбаясь.
— У меня лучшие глаза в Голливуде. Я ни разу не ошибся за двадцать лет. — Он повернулся к Джеду. — Она подойдет.
Падающий-на-зад-малыш похотливо посмотрел на ее бюст.
— Благодарю за грудь, — запел он фальшивым голосом. Бейлис рассмеялся.
— Прекрати паясничать. Пошли, пора что-нибудь перекусить. — Он направился к двери.
Падающий-на-зад-малыш и управляющий отделением кинокомпании пошатываясь направились за ним. В дверях Бейлис обернулся и обратился к Джеду.
— Расскажи, что ей предстоит делать, и пусть она будет на пресс-конференции в пять часов.
Дверь за ними закрылась. Она и Джед посмотрели друг на друга. Он улыбнулся.
— Возможно, вы хотели бы присесть и перевести дыхание?
Ее ноги неожиданно ослабли. Она благодарно улыбнулась и погрузилась в кресло, которое только что освободил продюсер. Оно все еще сохраняло его тепло.
Джед бросил в стакан несколько кубиков льда и налил туда кока-колу. Стакан передал ей.
— Спасибо, — сказала она, беря стакан и делая глоток.
На следующей неделе она стала самой известной девушкой в Буффало. Не проходило и дня, чтобы ее фотография не появлялась в журналах, дважды за неделю ее помещали в газете “Ниагара Фоллс”. Она принимала участие во всех шоу по местному радио и телевидению, встречалась со всеми влиятельными в этой округе корреспондентами и официальными лицами, Джед всегда был рядом. Ненавязчиво он организовывал съемки ее и продюсера, вместе и порознь. Где-нибудь на фотографии всегда находилось место для рекламы фильма.