Девушка, осторожнее, я закрываю двери.
Вставайте, девушка!
Должно быть, сейчас он заставит меня платить какой-то штраф или вообще вызовет полицейских. Люди в форме возьмут меня под руки, выведут и препроводят в участок, начнут копать - кто я такая, отчего так странно одета, почему от меня пахнет алкоголем и… и…
Его тёмные глаза широко раскрылись, а рот округлился - так сильно он удивился.
Полиция? Что вы такое говорите? Зачем?
Но я ведь нарушила правопорядок?
Сколько же тебе лет, что ты так странно рассуждаешь? Эээээ… можно говорить тебе «ты»?
Девятнадцать.
Он хрипло засмеялся, закашлялся, постучал себя в грудь и, отдышавшись, заявил, что это никакое не нарушение и что в таких случаях никого не вызывают. И всё-таки он не знает.
Прости?
Что со мной делать. Может, я ему подскажу?
Ну…
Я наклонилась к окну и начала глазеть на фонари, то там, то тут отбрасывающие на пустой парковке оранжевые лужи света, и на обширное здание из стекла и хромированных деталей с характерной сине-жёлтой вывеской. У меня только один вопрос: в какой из частей Берлина находится та IKEA, возле которой я, обессилевшая от слёз и убаюканная движением, - и оказалась? Который теперь может быть час? Я тут же получила незамедлительный ответ: это Темпельхоф, и до ближайшего метро пара километров - сущие пустяки. Впрочем вряд ли мне это как-то поможет. Один час и тридцать шесть минут пополуночи. Оно уже закрылось. Так… - тонкие губы дёрнулись в некоем подобии улыбки… прямо как у Пираньи, да, точь-в-точь как у него! - он не услышал ответа на свой вопрос. Ну… может быть, он побудет любезным до конца и поможет мне вызвать такси - ведь похоже, что в довершение всех огорчений у меня ещё и разрядился аккумулятор мобильного телефона? На эти слова мой новый знакомый почесал кончик носа и заявил, чтобы я не городила нелогичную чушь. Именно так он и выразился. Зачем какое-то такси, когда есть его автобус? Правда вряд ли нам по пути, потому что он закончил работу на сегодня и поведёт свою детку в сторону Вестхафена, но он мог бы высадить меня скажем возле вокзала, ведь там-то мне точно посчастливится найти транспорт и добраться до моей кровати? Устроит ли меня такой вариант? Мне в голову пришла новая мысль. Я подумала о двух людях, которые могут принять хоть какое-то участие в моей нынешней судьбе. Их было бы четверо, не живи Ханно и Катя совсем в другой части Берлина. Я подумала о Кунце, который мог быть этой ночью на смене, который мог бы на правах старшего коллеги сделать мне кофе, поговорить со мной, дать объяснение поступку Пираньи, успокоить. И я подумала об Алексе, который живёт всего в двух сантиметрах от места моей работы, который называл меня другом и неоднократно за наше недолгое знакомство повторял, что в случае, если у меня что-то случиться - неважно плохое или хорошее - я всегда могу поделиться с ним. И который до сих пор ждёт моего ответа.
Я встрепенулась и сказала, что устроит, но я не хочу быть помехой. Ведь он скорее всего голоден и непрочь вытянуть своё тело под одеялом. Он улыбнулся и, заявив, что всё в порядке, сжал мои пальцы своими. Пойдём! Куда? Спереди рядом со мной есть место. Сейчас вот только постоим ещё минутку и тронемся. Кстати, его зовут Даниэль. Можно просто Дани. Тогда я просто Цок-Цок. Цок-Цок? Что за странное имя? Нет в нём ничего странного. Просто я невысокая и поэтому всегда на каблуках, чтобы хоть немного компенсировать свой рост. Вот оно что. Что ж, это прозвище мне подходит и тот, кто дал мне его, несомненно не обделён воображением и здоровым чувством юмора.