- Сегодня рано утром в тюрьму примчался адвокат Мэдисона и потребовал встречи со своим подопечным. Адвокат утверждал, что почувствовал необходимость приехать в тюрьму...
- Из всего, что происходит с Мэдисоном, меня интересует только его здоровье, - прервал я Роберта, явно настроенного прочитать нам очередную популярную лекцию на тему сверхчувственного восприятия.
- Мэдисон жалуется на головную боль, но провести детальное обследование, например, томограмму мозга снять, давление измерить, не даёт, орёт, что не даст сделать из себя подопытного кролика. Взял какую-то болеутоляющую таблетку из рук адвоката, сейчас они беседуют в камере.
- А нельзя ли Мэдисона обследовать насильно, - предложил я. - Это же очень важно, во всяком случае, для меня.
- При адвокате проведение насильственных действий чревато большими неприятностями, - отклонил мою идею Роберт. - Но во всей этой истории с адвокатом интересно то, что этот субъект уловил желание своего подзащитного встретиться, значит, стимуляция эпофиза приводит к активации не только реципиентных способностей, но и индукторных. Я вот думаю, если у Эдварда есть выход на сознание Альбу Саида, то, может быть, попробовать внушить этому гаду, что от теракта нужно отказаться?
- Я, конечно попробую, но думаю что эффект внушения будет действовать только в отношении тех лиц, которые хорошо знакомы с индуктором и положительно к нему относятся. Если бы Мэдисон мог внушать кому угодно и что угодно, то он бы просто внушил тюремщикам необходимость его выпустить, - раскритиковал я идею Роберта.
- Пожалуй, Эдвард прав, - согласился Роберт после секундного размышления.
Получив из рук Роберта шприц с нейтрализатором, я в сопровождении Ника и Джека направился к вертолётной площадке.
Полицейский вертолёт в течение четверти часа домчал нас (меня, Ника и Джека) к неказистому скалистому островку, на котором растительность была представлена пожухлой травой и редким кустарником. Сесть на остров не удалось, пришлось спускаться по верёвочной лестнице, причём, при моём спуске Джек держал лестницу снизу, чтобы она не очень болталась, а Ник страховал меня сверху. Эти предосторожности были совершенно необходимы, поскольку особой ловкостью я никогда не отличался, а тут ещё этот звон в ушах и головокружение...
Выбравшись из вертолета, вся наша маленькая экспедиция двинулась вглубь островка. Я шёл налегке, держа в руках только чемоданчик со спутниковым телефоном,. некоторыми личными вещами, шприцем и колбой, в которой покоился волос Альбу Саида. Спутниковый телефон мне вручил предусмотрительный Фрэнк на всякий случай, если вдруг мобильный перестанет работать. Джек ("Блек Джек", как я его мысленно называл) тащил две палатки, упаковку колы и упаковку пива, чтобы мы не умерли от жажды. Ник транспортировал какую-то еду типа пиццы и консервов, а также кухонно-походные причиндалы, призванные сделать эту еду съедобной. Ветер усиливался, поэтому палатки установили в расщелине между двумя скалами. Я в установке палаток не участвовал, а сидел на камне и пытался волевым усилием погасить нарастающую головную боль. Обычно эта процедура мне удавалась, но данная боль имела, по видимому, другую природу и на мои усилия не реагировала.
Удобно расположившись в своей палатке, я приступил к медитации. От искомого объекта меня отделяли десятки миль, но для меня он был рядом, представленный волосом из колбы. Я совершенно ясно увидел автомобиль, под задним сидением которого размещалось странное сооружение, представляющее собой артиллеристский снаряд с навороченными вокруг электронными блоками. На мгновение мелькнуло королевское каре (повезло кому-то из моих охранников) и снова пошли картинки на тему местоприбывания Альбу Саида. Я увидел угол 2-й авеню и 123 стрит, вывески читались достаточно легко. Назойливо лезла в сознание вывеска магазина "Одежда". Затем всплыл образ автомобиля, вид спереди. Всё отчётливее просматривался номер, сначала я зафиксировал ноль, потом рядом с ним тройку, семёрку... Вскоре номер полностью врезался мне в память. Я предпринял попытку ознакомиться с устройством взрывателя и предохранителей, однако недостаток познаний в данной области не позволили мне формализовать поступающую информацию. Мелькнул ключ, часы, какие-то микросхемы. Если индуктор не обладает знаниями, необходимыми для правильного восприятия интересующей его информации, то эта информация воспринимается в виде символов. Так, часы и ключ, мелькнувшие в образном ряде, символизировали, по-видимому, таймер.
Прекратив сеанс медитации, я посмотрел на часы - было около одиннадцати. Президент уже, наверное, начинает своё выступление в ООН. Я достал из чемоданчика шприц и начал готовиться к уколу, то есть засучил рукав. Вдруг я вспомнил слова Роберта о том, что после введения нейтрализатора испытуемый вскоре засыпает. Пожалуй, следует сначала позвонить Фрэнку и сообщить всю добытую информацию. Убрав драгоценный волос в колбу и положив шприц в боковой карман брюк, я стал звонить Фрэнку. Мобильный в палатке работал плохо, и я, натянув ветровку, стал подниматься на одну из скал. С востока надвигался грозовой фронт, ветер усиливался, на темно-синем фоне тучи поблескивали молнии, доносились отдалённые раскаты грома.
Услышав, наконец, в трубке голос Фрэнка, я начал его радовать. Сообщив о местонахождении Альбу Саида, номере машины и предположительном наличии таймера в составе взрывателя, я поинтересовался здоровьем Мэдисона. Фрэнк признался, что в последний час он ничего по этому поводу не узнавал и обещал немедленно связаться с Робертом и перезвонить мне. Фрэнк, в свою очередь поинтересовался моим здоровьем. Сообщение о появившейся головной боли его явно огорчило, и он рекомендовал мне вколоть нейтрализатор, согласившись, что выданной мною информации вполне достаточно для задержания Альбу Саида. В конце разговора Фрэнк пообещал выслать за нами вертолёт, но признался, что раньше, чем через час он не прилетит, а если тенденция изменения погоды сохранится, то нам, возможно, придётся заночевать на острове.
Закончив беседу, я двинулся вниз. Голова болела и кружилась. Пошёл дождь, склон скалы стал скользким, спускаться пришлось медленно, но, несмотря на всю мою осторожность, я поскользнулся и шлёпнулся правым боком на большой серый камень. Пока я, чертыхаясь, вставал, потирая ушибленный бок, в сознании зрела мысль, что произошедшее падение привело к ужасным последствиям. Когда мысль созрела, я сунул руку в боковой карман брюк и заорал от ужаса. Шприц разбился! Нет, не вдребезги, но образовавшейся трещины хватило, чтобы всё содержимое вытекло наружу.