Сто баксов, и я твоя.
Тома шла по центральной улице города, везде светилась реклама, вывески кафе и парикмахерских. В новом платье она чувствовала себя великолепно. Маленькое облегающее платье цвета апельсина. Она бы никогда такое не купила, яркое слишком для неё. Платье принесла сотрудница. Тамаре вообще везло - все знакомые женщины тащили ей разнообразную одежку, начиная с трусов, «ой, я купила, а они маленькие», «ой, я пополнела», «поправилась, а тебе в самый раз».
Сын Игорешка сегодня ночевал у крестной. Они так хорошо играли с Егоркой, что жалко было их растаскивать. Тома шла, смотрела на каштаны, на загорающиеся фонари, и в душе у неё как будто тоже загоралась надежда. Любовь её накрылась медным тазом. Шел 2002-й год, перестройка сменилась диким капитализмом, надо было как-то приспособиться к этой жизни и всё не удавалось. Маленькие люди, вроде неё, торговали всякой мелкой всячиной, ездили за товаром в Харьков и Одессу, название им придумали - «челноки». Одна её подруга варила обеды и на тележке таскала по рынку, голодные «мутанты» (бывшие строители коммунизма, а ныне самые предприимчивые, те, кто ломанул на рынок, ближе к денежным потокам) подъедали её нехитрую снедь.
Тома могла ходить только на работу, ей было страшно, что если что-то не получится, то нечем будет накормить ребенка. На работе все было ясно - пришло число - дали деньги, пусть маленькие, но точно твои. Тяжело было, когда задерживали зарплату, тогда была надежда только на мужа, как он ни пил, а все-таки старался работать. С работой были перебои. Вообще со всем в жизни были перебои. Когда он был трезв, то лучшего мужа и не надо, внимательный, заботливый, любящий, когда пьяный… Никому бы Тома не пожелала такой жизни. Уйти было не куда. Снять квартиру, а за что тогда жить? И так еле концы с концами сводили. Она работала в городском архиве. Мечтательная и романтичная бродила Тома среди полок и картотек. В ней это как-то уживалось: страсть к порядку и мечтательность. Когда она наводила порядок в картотеке, то отвлекалась от своих грустных мыслей, ей нравилось систематизировать, приводить в гармонию. Заведующая её хвалила, она легко находила нужную информацию, была сообразительной и аккуратной. Но иногда, застыв между полок, Тома смотрела в окно, на дождь, стекающий по стеклу, на снег или кружащиеся листья и думала, что жизнь в общем-то проходит, и проходит зря… Мизерная зарплата, вечно пьяный муж… Единственное, что было ценное, настоящее в её жизни - это сын. Но и ему она не могла дать ничего. Жестко экономя на всем, не покупая себе даже губной помады, Тома старалась хотя бы нормально накормить Игорька. Вещей покупалось минимум. Хорошо, люди добрые помогали. Ещё лет десять, и Игорешка вырастет, конечно его надо будет учить, но это уже как получится, в крайнем случае, сможет работать и учиться, утешала она себя. Слезы текли по лицу и казалось, дождь плачет вместе с ней о её бестолковой, глупой жизни. Иногда Тома принималась фантазировать. Ей представлялся мужчина, сильный, обеспеченный и надежный.
«Боже мой, - думала женщина, - всё СНГ, вся женская половина мечтает об одном и том же, о сильных, обеспеченных и надежных… А что же делать этим - растерявшимся, разочаровавшимся, работягам, неудачникам… Господи, хоть бы не пил, ведь не так много хочу, не надо мне богатства, хоть бы не пил!» Она вспоминала первые годы совместной жизни, какие они были счастливые! Они поженились в 92-м, в 93-м родился Игорек. В этом году юбилей, 10 лет, горький юбилей.
Тома шла, цвели каштаны, возле памятника Шевченко подростки гоняли на роликовых досках, бегали дети, пенсионеры чинно сидели на лавочках и дышали весенним свежим воздухом, насколько он может быть свежим в большом городе. Она свернула на боковую улочку, здесь людей было меньше. Каблучки цокали по тротуару. Платье выше колен действовало на неё как допинг. Казалось, всё ещё будет хорошо, всё ещё сбудется. А что «всё»?
«Хочешь как в фильме, красивый мужчина, обаятельный, умный, богатый и прямо нереально влюбленный в тебя… Вот так, сразу влюбился и на всю жизнь… Избавит тебя от проблем…»
Она остановилась, рассматривая витрину. Манекены с устремленными куда-то взглядами, наглядно иллюстрировали праздник жизни - в задрапированном окне в нарядных вечерних платьях стояли три равнодушные красотки с искусственными космами и один галантный красавец в изысканном темно-бирюзовом костюме.
«И тут ты, бедолага, один, - подумала молодая женщина и улыбнулась. - Как ты с ними справляешься?..»
- Ну, что, кукла, пошли, - Тома и не подумала бы, что обращаются к ней, но мужская рука грубо легла на плечо.
Она отстранилась и с недоумением посмотрела на говорившего.