«Не думай ни о чем, - сказала она себе, - что тебя покупают, как вещь, платят за то, за что разве можно платить…» Виталик стащил с неё платье. «Люби любовь, а не мужчину», - сказала в фильме, который она недавно посмотрела, женщина, обучая дочь искусству быть куртизанкой. И она стала знаменитой куртизанкой, к ней приходили самые разные мужчины, даже король был у неё и каждому казалось, что он в этот момент любим, ни один не ушел от неё недовольным… Она была поэтессой, талантливая, поразительная женщина. Самое затаенное, самое сокровенное, трогательное, нежное раскрывали они ей не боясь быть смешными, показаться неполноценными, извращенными.
- Не спеши, - попросила женщина. Кинув бюстгальтер на диванчик, Виталик стал расстегивать рубашку, - давай я.
«Занимайся этим так, как делала бы с желанным, любимым, близким мужчиной».
Это было не трудно, она соскучилась за всем этим, тело просто умоляло и требовало, надо было ему только не мешать, телу… Виталик внимательно наблюдал за ней, и насмешливая улыбка трогала его губы, на Тома не смотрела на лицо мужчины. Она вдыхала его запах, касалась его пальцами, трогала губами и языком… Положив обе ладони ему на живот, Тома прижалась лицом и грудью к его широкой груди и замерла. Он притиснул её к себе ещё сильнее и ещё через несколько секунд, перестав улыбаться, припал к её рту. Долго, не отрываясь, с силой, мужчина целовал её раскрытые губы, пока она громко, задыхаясь, не застонала. Взяв обеими руками его голову, женщина направила его губы к груди, к розовато-коричневому торчащему соску… Они накинулись друг на друга как изголодавшиеся любовники после долгой разлуки.
…Виталик курил, лежа в постели. Тома растянулась рядом.
- Зачем тебе это? - спросил он, не сказал, что «это», но было понятно и без объяснений.
- Муж бухает, - лаконично ответила женщина, потом сев в кровати и прикрываясь одеялом, добавила, - зарплата маленькая, сына надо как-то вырастить. Я пробовала менять работу, вышла на рынок, продавать не умею, где-то надо соврать, где-то приукрасить, где-то смолчать, а я всё как есть, голая правда, а кому она на рынке нужна? «Это ж не польское, китайское? Да, китайское. Идет мне? Как корове седло.»
Виталик улыбнулся.
- Я наблюдала как люди торгуют, это стоит видеть! «Кроссовки великоваты, а так вам нравятся, да? Стелечку, стелечку, и будет великолепно! Я вам говорю! Столько лет торгую, стелечка! Стелечка убирает полразмера. Я вам уступлю 10 гривен, и вот рожок для обуви, в подарок, удобный, видите, хоть в сумку, хоть в карман, компактный такой, и пакетик, фирменный. А кроссовки, я вам говорю, будете носить и благодарить, я сыну такие взял, уже несколько сезонов отходил, как новые. Качество отличное. Великоваты? Стелечку, стелечку и носок, потолще.»
Они оба рассмеялись.
- Девочка рядом со мной торговала в модуле, учила меня. Сама симпатичная, губки бантиком, глаза с поволокой, фигурка, такая… Как бы точнее описать, барби после родов, бедра, ножки, животик ушел, но чуть-чуть есть, женственная такая, волосы светлые, как улыбнется… Говорит, смотрит как надо. Проходит мимо модуля мужчина, кидает равнодушный взгляд, он не за этим пришел. «Мужчина, мужчина!» Он оборачивается. Она смотрит на него ясными глазами, улыбается своей неотразимой улыбкой. «Вам свитерочек, мужчина, не нужен?», «Да нет». Леночка добавляет обаяния, в глазах одновременно детская наивность и что-то загадочно-маняще обещающее. «Давайте я вам покажу, тако-ой есть, бесподобный и как раз на вас. Сейчас я ваш размерчик достану.» Она поворачивается к большому коробку под тремпелями, не приседает, нет, наклоняется. Черная обтягивающая юбочка… Выуживает свитер, поворачивается, «ой нет, не этот», наклоняется, достает другой, «идите, примеряем, вам будет очень хорошо, я уже вижу, у меня уже глаз наметанный…» Она помогает надеть, поправляет, и вот уже мужчина прошествовал со свертком под мышкой. Вид у него немного обалдевший. Видела? - спрашивает, улыбаясь. Я киваю. Может я б и прижилась постепенно на рынке, но не судьба. Пришла зима, я сильно простыла, долго болела, до сих пор в одном ухе иногда колокольчики какие-то позвякивают после того отита, так на рынок больше и не вернулась. В архиве работаю, зарплата минимальная. Да, ладно, пойдем на кухню, там пообщаемся, я что-нибудь приготовлю, ты же есть хотел.