– Тебе оно, понятное дело, виднее. Но я тебя предупредил.
Послышался звук отпираемого замка и скрежет засова. Дверь распахнулась. В камеру ворвались трое милиционеров с дубинками.
– Все путем, начальник! – отскакивая к стене, заорал Купец.
Зуб, отшатнувшись, ушел от дубинки и коленом ударил в живот милиционера. Удар дубинки второго пришелся между лопаток и заставил его с воем выгнуться. Зубова сбили на бетонный пол. Его начали избивать дубинками.
– Хорош вам! – Купец шагнул вперед и толкнул одного из милиционеров ладонями в грудь.
В камеру ворвались еще четверо и начали без разбора избивать всех. В небольшой камере милиционеры мешали друг другу. Зуб, с искаженным болью лицом, сбив с ног стоявшего у двери в коридоре охранника, выскочил и захлопнул дверь.
– Стоять! – раздался угрожающий крик.
Повернувшись, он увидел двух ментов с направленными на него пистолетами. К нему бросились еще трое. Одного он сбил ударом ноги. И от сильного удара дубинкой по голове рухнул на пол. Услышав в камере крики, один из охранников открыл ее. Оттуда вывалился милиционер с разбитым лицом. Коридор наполнился бегущими к месту побоища охранниками.
– Господи, – покачала головой Инна, – неужели все-таки он действительно убил человека? – Вздохнув, промокнула повлажневшие глаза.
– С кем в последнее время, – спросил оперативник, – встречался ваш муж?
– Не знаю, – всхлипнула Инна. – Я виделась с ним в основном вечерами. У меня два небольших магазина. Сейчас такое время, что нужно постоянно контролировать работу продавцов. А позавчера, когда его арестовали, я приехала домой за бумагами для налоговой инспекции. Как же он мог? – без перехода спросила она. – Ведь я поверила ему. Он был судим за нападение на…
– За пиратство, – сказал оперативник. – Был осужден на пятнадцать лет. Кто-то сумел сделать так, что отсидел он всего три года. И вообще вы, Инна Анатольевна, удачно выбрали себе мужа. Особо опасный преступник. Ранее трижды судим за опасные преступления. Первый раз – в пятнадцать лет…
– Изуродовал милиционера, – сквозь слезы перебила Инна, – с целью завладения оружием. Пистолета при старшем сержанте не было, и Павел сильно избил его со злости. Получил восемь лет. Отсидел шесть с половиной. После освобождения через три месяца совершил вооруженное ограбление инкассаторов в Тульской области. Осужден на двенадцать лет. Освобожден через шесть, по прошению о помиловании. Ему в этом везет, – невольно улыбнулась она. – Что же касается удачно сделанного мной выбора, вы абсолютно правы. Паша прекрасный муж. Он хорош во всем. И я никогда не жалела, что дождалась его. Правда, – смущенно замялась Инна, – я жила в гражданском браке с одним человеком. Но Павел все понял и никогда не упрекал меня. Но почему он снова совершил преступление? Вы уверены, что это… – Не договорив, она снова всхлипнула.
– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил ей оперативник, – с кем встречался в последнее время ваш муж?
– Я уже ответила на этот вопрос, – вздохнула Инна. – Друзей у Павла нет. А после свадьбы мы с ним решили, что встречаться со своими знакомыми он не будет. Они, как и его преступления, останутся в прошлом. «Но почему он снова пошел на это?» – уже не в первый раз спросила она себя.
– Снимите наручники, – сердито посмотрела на стоявшего рядом мужчину в камуфляже женщина в белом халате.
– Он очень опасен, доктор! – Милиционер бросил взгляд на Зубова. Его голова была замотана окровавленным бинтом.
– Послушайте, – строго перебила она, – вы выполняете свою работу, я – свою. И поэтому давайте не будем мешать друг другу. В тюрьме он ваш клиент, и вы держите его по своим правилам. Но здесь больница, и он для меня просто человек, которому я обязана оказать помощь.
– Хорошо, – нехотя согласился милиционер. – Но, надеюсь, против нашего присутствия вы возражать не станете?
– Разумеется, нет. – Она взглянула на шевельнувшего скованными руками Зубова. – Но хочу сразу сказать: он и еще трое из доставленных вами по крайней мере на сутки останутся здесь.
«Камуфляж» чуть слышно выматерился.
– Вы всегда так выражаете свое несогласие? – недовольно спросила врач.
– Я обязан доложить, – буркнул он, – потому что сам решения принять не могу.
Владислав взглянул на вошедшего в кабинет мужчину в сером костюме и удивленно покачал головой:
– Что с тобой, Андрей? Ты сияешь, словно получил большое наследство в долларах.
– Я действительно доволен, – улыбаясь, кивнул Андрей. – Вот, ознакомься. Свидетели ДТП. По поводу Свиридова.
– Ну что ты еще затеял?
– Есть свидетели, которые утверждают, что машину Свиридова с трассы сбили. В общем, слово в слово повторяют показания Свиридова. И цвет верхнего слоя краски, обнаруженной на вмятине «Нивы», тоже совпадает. Они, кстати, готовы дать показания в суде. Так что, Владислав Андреевич, вы явно поторопились.
– Почему же они сразу не говорили об этом?
– Там все подробно описано, – усмехнулся Андрей. И уже серьезно, зло добавил: – Хорошо еще, что они пусть письменно, но не испугались сообщить о том, что видели. Не каждый бы решился на подобное. Их спровадили с места аварии пистолетом. Так что дело нужно передавать в угро.
– Но Свиридов был пьян, – хмуро напомнил Владислав.
– Уж ты ли не знаешь, – хмыкнул Андрей, – как это делается!
– Почему эти свидетели, – Владислав припечатал кулаком лист, – уехали и только потом у них, видите ли, совесть проснулась? В общем, я вот что скажу: все ясно, и Свиридов будет отвечать…
– Ладно. Значит, я пойду к начальству.
– Уж не поделился ли с тобой Свиридов выручкой от рыбы? – насмешливо улыбнулся Владислав.
– А вот этого не надо! – Андрей пошел к выходу.
Владислав взял сотовый телефон.
– В сущности, мы уже ничего не решаем. – Остановившись у двери, Андрей повернулся: – Но все-таки я сообщу об этом.
Набиравший номер на сотовом телефоне Владислав мысленно обматерил его.
– А я вижу, в последнее время, несмотря на кризис, – неожиданно проговорил Андрей, – ты жить лучше стал. После ареста Свиридова даже сотовый приобрел. Богатеешь прямо на глазах.
Холодно улыбнувшись, он вышел.
– Тварина! – прошипел Владислав.
В сотовом прозвучал женский голос:
– Да?
– Вот это хрен! – насмешливо проговорил весь в татуировках, по пояс голый мужчина с заметной плешью. – Значит, тебя сшибли, ты же и крайний? Ты по натуре принял грамм двести? Или…
– Да вот в том-то и дело, – вздохнув, опустил голову сидевший на бетонном полу Свиридов. – Не пил я. Я вообще, можно сказать, не пью. По праздникам грамм сто раза за два выпиваю, и все. А тут…
– Все непьющие, – с усмешкой проговорил крутивший «козью ножку» пожилой мужчина, – пока пузырек не увидят.
– Но я действительно не пил! И поэтому когда мне сказали, что в крови есть алкоголь и даже трубка…
– Ты, земеля, молоти свою копну потихонечку, – посоветовал лежавший на постеленной на пол куртке грузный пожилой мужчина. – И не вякай про это. Я про твою делягу базарю. Взял одну ноту и тяни ее. А здесь делиться не с кем, да и незачем.
– Ты, Бетховен, чего метешь? – обидчиво поинтересовался татуированный. – Если…
– Правильно Бетховен базлает, – поддержал грузного мускулистый мужчина. – Ты, земеля, вообще про дело ни с кем не чирикай. Нигде. Конечно, только с мусором, когда вызовет.
– А насчет того… – неожиданно проговорил прикуривший «козью ножку» пожилой. – Я базар слышал, что эти крутые, у кого пальцы веером, сами в кого-нибудь втешутся, а потом – мол, земеля, давай бухнем. Или даже под ножом или «дурочкой» пить заставляют. А у нас закон гребаный: если запах маешь – виноват.
Свиридов, явно пытаясь что-то вспомнить, закрыл глаза. В это время дверь камеры открылась.
– Свиридов! – властно бросил открывавший и вторую, решетчатую дверь милиционер. – К следователю.
Свиридов поднялся и шагнул к выходу.
– Руки за спину.
– Не гони жути на него, начальник! – хохотнул Бетховен. – Мужик и так того гляди в петлю полезет.