– Его не в палате больничной держать, – зло посмотрел на усмехнувшегося Зубова охранник в белом халате, – а в карцере. В наручниках. И бока промассировать дубинками.
– Фашист! – насмешливо заметил Зубов. – Тебе бы, псу, все кому бы по бокам дубинками пройтись. Гнида легавая!
– Погоди, – пообещал охранник, – вернут в отдел, мы тебе устроим лечение.
– Следак, – обратился Зубов к шагнувшему к двери следователю, – слышал? Это же полный беспредел. Покалечили, сучары, а еще и угрожают. Все! – Он рубанул рукой воздух. – Объявляю сухую голодовку, пока этого козла, – он посмотрел на охранника, – не уволят.
– Я ничего не говорил, – насмешливо заявил тот.
– А я ничего не слышал, – не останавливаясь бросил следователь и вышел.
– Вот козлы! – покачал головой Зубов.
– Все, Зуб! – В палату вошел еще один милиционер в штатском. – Здоров ты. Сегодня мы тебя в полное выздоровление приводить будем.
Зубов дернул левой рукой, которая была прикована к пруту спинки кровати.
– Давай правую, – усмехнулся первый, держа наготове еще одну пару наручников.
Зубов выматерился.
– Скорее всего это второй, – кивнул невысокий пожилой мужчина. – Хотя бы потому, – достав сигарету, щелкнул зажигалкой и затянулся, – что на рукоятке пружинного ножа отпечатки пальцев Зубова. Лично мне это кажется странным. Зубов не пьянь и не дурак. И вдруг оставляет отпечатки на пистолете, а теперь и на ноже. Кто-то…
– Зубов опытный бандит, – перебил его подполковник милиции. – В том, что это дело его рук, сомнений нет. Непонятно другое: кому мог помешать Николай Вилов? Он не судим. В связях с кем-либо из криминального мира не замечен. Своего дела нет. Он просто частный извозчик. Имеет лицензию. И вдруг его расстреливают у дома двое киллеров. За что? Из-за чего? Если его хотел кто-то убить, это можно было сделать гораздо проще и легче. Я имею в виду, для убийц. Но его убивают перед домом, словно какого-то коммерсанта. Почему?
– У Вилова красивая жена, – сказал стоявший у окна майор. – По-моему, это единственная причина его убийства. Впрочем, есть и другая версия. Вилов – таксист и мог слышать какой-то разговор. Зарабатывал он не так уж и много. И вдруг привозит жене букет роз и дорогого плюшевого медведя сыну. Где он взял деньги? Наверно, возил кого-то, кто хорошо заплатил. А потом они вспомнили, что в машине о чем-то говорили. Вспомнили номер «Жигулей» и решили заткнуть Вилову рот. Надо прорабатывать именно эти две версии.
– Вторая мне больше нравится, – сказал молодой, спортивного телосложения мужчина, – потому что Вилова действительно переживает. Притворяться так невозможно.
– И тем не менее, – проговорил пожилой, – первую версию надо отрабатывать тоже.
– Сегодня свидетели будут проводить опознание. Повезло, что Зубову не испортили физиономию, – усмехнулся майор.
– Не забудьте снять бинт, – буркнул пожилой. – Кстати, – посмотрел он на подполковника, – кто виноват в случившемся? Только не надо говорить о том, что начали это уголовники. Время не то, чтобы все сваливать на них. С этим будет разбираться отдел…
– Понапридумали черт-те что, – недовольно буркнул майор. – Этих гнид скоро…
– Хватит! – перебил его подполковник.
– Нет! – Всхлипнув, Виктория опустила голову. – Я не узнала никого. Может, кто-то из них и был среди убийц. – Вздохнув, она вытерла слезы. – Но я не узнала никого.
– Тот, который был посредине, – уверенно проговорила средних лет, ярко накрашенная женщина в белом брючном костюме. – Это он. Я как сейчас помню, он бежал справа. Ближе ко мне.
– Подпишите, – подвинул ей лист старший лейтенант милиции.
– Точно он, – кивнул невысокий обрюзгший мужчина в широкополой соломенной шляпе. – Коротко стриженный. Волосы темные. Его я разглядел особенно хорошо. Знаете…
– Вы уверены? – перебил его плотный мужчина в штатском.
– Без сомнения, это был он.
– Нет, – отрицательно покачала головой Инна. – Я не могу в это поверить. Паша не мог…
– Вы никого из этих, – плотный мужчина в штатском выложил перед ней фотографии, – не знаете?
Она стала внимательно рассматривать их. Задержав взгляд на одном снимке, взяла его. Внимательно всмотрелась в фотографию.
– Мне кажется, – вздохнула Инна, – что этот мужчина приходил к Паше. Да, он принес мне цветы. – Она осторожно положила фотографию на стол. – Зачем он это сделал? – тихо спросила она.
Оперативник, пожав плечами, молча собрал остальные снимки и сунул их в конверт.
– А что с этим? – спросила Инна, кивнув на отложенную фотографию.
– Мне нужно было знать, – взяв снимок, следователь вложил его в записную книжку, – виделся ваш муж с ним или нет.
– Что ему за это будет? – тихо спросила Инна.
– Посмотрите Уголовный кодекс, тогда сами сможете ответить на свой вопрос.
– Кто там? – спросила Виктория.
– Это я, – услышала она мужской голос, – Алексей.
Она, шагнув вперед, повернула ключ и, щелкнув другим замком, открыла дверь. На площадке стоял высокий, атлетически сложенный блондин.
– Значит, правда, – увидев ее мокрые глаза, вздохнул он. – Я только сегодня вернулся из Якутии. Мне один знакомый сказал, что Николай… – Не договорив, снова вздохнул.
Вика, не оборачиваясь, пошла вперед. Войдя на кухню, села и безжизненным взглядом уставилась на дверь. Алексей прошел следом.
– Есть хочешь? – тусклым голосом спросила Вика.
– Поел бы чего-нибудь, – смущенно признался он. – Я сам что-нибудь сделаю. – Опередив ее, он шагнул вперед и открыл холодильник. Увидев пустые полки, покачал головой.
– Извини, Леша, – так же тускло проговорила она. – Ничего не хочется. Сейчас схожу в магазин и что-нибудь принесу.
– Не надо. – Алексей подошел к поднявшейся Вике. Положил ей на плечи руки. – Я понимаю, как тебе тяжело. Но ради Бога, не надо так переживать. Может, это звучит жестоко, но слезами горю не поможешь. Николая этим ты уже не вернешь. – Он чуть тряхнул женщину. – У тебя сын, и ты ему нужна. Сейчас тем более.
Вика порывисто вздохнула и уткнулась лицом ему в грудь.
– Ты же сильная, – чуть прижав ее к себе, тихо сказал Алексей. – Ты сможешь остаться опорой своему сыну.
– Спасибо, – прошептала она. – Ты пришел очень вовремя. Знаешь, как мне плохо!.. – Она заплакала.
– Я буду рядом с тобой. – Вздохнув, он погладил ее по светлым волосам. – Вместе мы выдержим.
– Спасибо, Леша, за то, что ты сейчас здесь. Я… Еще немного, и сошла бы с ума.
– А где Антошка?
– Я отправила его со свекровью… сразу после похорон. Я… – Не договорив, она заплакала.
– Перестань! – Алексей снова погладил ее волосы. – Хотя нет, – тут же поправился он, – тебе надо выплакаться. Нельзя всю боль держать в себе. Поплачь.
Вика зарыдала.
– Подожди, – непонимающе посмотрел на следователя Зубов. – Тихон убит? – Покачал головой. – Вот это хреновина, – пробормотал он.
– Убит ножом в спину, – кивнул следователь. – И самое интересное… – Он, усмехнувшись, замолчал.
– На ручке ножика мои пальчики, – продолжил за него Павел.
– Именно поэтому тебе пожизненное светит. Я не понимаю тебя, ведь ты неглупый человек. Все говорит против тебя, а ты уперся, как малолетка, где сознанка до сих пор западло, и все.
– Слушай, начальник! – перебил его Павел. – Не сыпь мне соль на рану. Сейчас время другое. Беспредела, может, и больше стало, но и по совести судить уже тоже начали. Я говорю тебе: не при кухне я. Не знаю, кто и что замутил, но я не при делах. Ты сам прикинь. Выходит, что я чертило по самое некуда. Сделал два трупа и пальчики свои оставил. Мол, мусора, не ломайте уши. И на «дурочке», и на лезвии визитки оставил. Ты только что сам базарил – не лох я. Так какого же хрена я вам след оставил после двух трупов? Можешь мне разжевать так, чтобы я въехал?
– Ничего я тебе жевать не буду, – в его стиле отозвался следователь. – Мне, например, самому интересно, что ты за игру затеял. Все против тебя. Твои показания насчет дачи рассыпались в пух и прах. Продавец Зинаида Гольцова, на которую ты ссылался, заявила, что видела тебя последний раз в прошлом месяце. Твоя жена тоже…