Выбрать главу

Вышел из машины, чтобы паршивое состояние, которое, конечно же, неминуемо накроет сейчас его, стоит только пару раз вдохнуть это влажное пекло, хоть немного умерило его внутреннюю агонию… Вытащил пачку сигарет, о которых давно забыл… Закурил и сплюнул себе под ноги. Гадко… Мерзко… Пусто… Больно… Нужно нажраться… Убиться… Устроить оргию…

Думал об этом обо всем, а сам так и не решался сдвинуться с места… Не мог уехать… Все смотрел на шикарное футуристичное здание международного терминала, слушал, как рассекают воздух бешеные двигатели самолетов при взлете и… подыхал… Подыхал от мысли, что еще чуть – чуть и расстояние разделит их навсегда…

Когда его боковой взгляд поймал темную одинокую женскую тень в абайе, потерянно выходящую из дверей зала вылета, он не поверил… Вгляделся… Она все ближе и ближе… И он уже видел ее лицо… Испуганное, потерянное, отчаянно ищущее глазами… Его?

Легкие сперло, сердце забилось с такой силой, что готово было выпрыгнуть наружу. Он автоматически подался вперед, навстречу к ней… Она увидела его и тоже ускорила шаг, перешла почти на бег…

Они остановились почти в полутора метрах друг от друга… Смотрят неотрывно… Дышат тяжело…

– Что же ты творишь, Златовласка?  – хрипло выдыхает он и тут же бросается к ней, сковывает в свои железные объятия, судорожно покрывает ее лицо горячими поцелуями…

– Зачем ты вернулась, глупая?  – шепчет, зарываясь в ее волосы, –  Почему не улетела от меня, пока я давал тебе шанс?

– Не знаю… – всхлипывает, порывисто прижимаясь к нему… – мой разум… Он говорит бежать от тебя… Мой мозг понимает, что это единственное правильное решение, но…

– Твое тело влечет ко мне, да?  –  говорит он пленительно соблазнительно, хрипло, порочно… Так, что между ног у нее сразу увлажняется.

Но она на удивление тут же немного отстраняется от него, словно берет себя в руки…

– Нет же, Нур… –  смотрит на него,  –  если бы речь шла только о теле, только о похоти, я бы уже давно убежала… Меня заставило вернуться то, что я увидела в твоих глазах… там… Там иногда бывает столько боли… Столько страдания, невысказанного одиночества… Этот взгляд…

Он отрывается от нее, властно держит за шею одной рукой, другой трогает лицо…

– Жалеешь меня?  –  в его голосе теперь ершистость… Он снова закрывается, снова отдаляется…

Валерия накрывает его руки своими, не отрывая глаз от его черного омута.

– Я не могу без тебя, понимаешь? И чувствую себя ужасно поэтому… Я гнусная, подлая предательница… Вот я кто… – говорит и глаза ее тут же наполняются слезами, удивительно красиво сверкая, он невольно любуется этой картиной, но тут же одергивает себя, потому что то, что она сейчас говорит, мать его, важнее всего на свете… –  я похотливая изменщица, позабывшая своего мужа… И я знаю… Знаю, что твой образ жизни, он… я никогда его не приму… Но… когда я зашла в этот огромный аэропорт с кучей снующего народу, поняла, что я так одинока без тебя… –  теперь на глазах слезы не просто проступили, они стекали двумя тонкими серебристыми ручейками по ее алебастровым щекам и ему хотелось их слизывать… –  поняла, что… я словно уплываю от тебя против течения… Что это не приведет ни к чему, кроме моей гибели… А эта штука… – она тронула подаренное им накануне ожерелье на шее,  –  этот твой ошейник словно держит меня на привязи… Как только я зашла в зал, он словно начал меня сжимать… Словно… кожа под ним начала гореть… Скажи мне что – нибудь, Корсан… Скажи то, что навсегда заставит меня позабыть о тебе… Что позволит развернуться и уйти, не оглядываясь…

Он со всей силы снова прижимает ее к себе, совершенно не обращая внимание на людей вокруг… Они наверняка смотрят… Потому что для консервативной мусульманской страны женщина в абайе в такой ситуации и в такой роли –  явление экстраординарное и даже постыдное… Но ему плевать. На все в мире плевать кроме нее…

– Златовласка… Златовласка… Ты даже не представляешь, сколько всего я могу тебе сказать о себе, что навсегда отобьет у тебя желание даже смотреть в мою сторону… Я конченый, не достойный даже твоего взгляда человек… Но все, что я сейчас тебе скажу, это то, как сильно я люблю тебя… Я так люблю тебя, Валерия… – шепчет самозабвенно ей на ухо,  –  Никого никогда не любил… Никому никогда это не говорил… Только тебя… Только ты, любовь моя… Только ты в моем сердце… Навсегда… Мактуб (араб.  – предначертано).