«Чарли, что случилось? Ответь мне, Чарли!»
Он еще не пришел в сознание, но глубины его мозга ответили на ее призыв. Он не сопротивлялся расспросам. Он не лгал. На него еще действовал скополамин.
Он слышал, как она возится с дверью в ванной. Затем она оказалась рядом с ним. Она включила настольную лампу и обтерла краем простыни капли пота, покрывавшие его лицо.
«Грист знает все?» - спросила она.
«Все».
Она попыталась оценить всю глубину его вины. Вина была больше ее удивления, больше страха, больше даже, чем жалость. Но она не могла сравниться с их любовью. Она поцеловала его. Его руки обняли ее, их мысли слились.
- Линда!
Это был голос тети Виктории.
- Что здесь происходит?
Линда повернулась к тете, которая стояла в дверях в ночной рубахе и с волосами, заплетенными на ночь.
- Я услыхала, что Чарли болен, тетя, и решила ему помочь.
- Это правда, Чарльз?
Чарли не мог соврать. Он беспомощно сказал правду:
- Нет, мэм.
- Так что ты делал, Чарльз?
- Я целовал Линду.
«Во всяком случае, - подумала тетя Виктория, - мальчику надо отдать должное: он не стал врать».
- С вами, юная леди, я поговорю потом, а пока идите в свою комнату. Вам нечего тут делать.
- Старой леди тут тоже нечего делать, - вмешался в разговор заплетающийся голос Гриста.
Грист стоял около двери, ведущей в коридор, и держался за косяк. Иначе он не смог бы сохранять равновесие. Допрашивая Чарли, Грист успел приговорить целую бутыль бурбона емкостью чуть не в литр. За спиной сержанта маячили двое охранников из Армейской Безопасности.
- Давай-ка, Чарли, собирайся! - скомандовал он, пытаясь, насколько это возможно в его состоянии, вернуть свои командирские манеры. - Тебе есть о чем серьезно потолковать с кой-какими очень важными людьми.
Чарли покорно встал с кровати, но тетя Виктория схватила его за руку.
- Этот мальчик не выйдет отсюда, пока я не получу удовлетворительного объяснения тому, чему только что была свидетельницей.
Грист удивленно уставился на нее.
- Я видела, как в этой самой комнате, на этой самой кровати он целовал мою племянницу!
- Радуйся, что только целовал, - Грист ухватился за другую руку Чарли и попытался вырвать его у неожиданной противницы.
Но тетя Виктория не сдавалась.
- Извольте объяснить, что вы имеете в виду, сэр?
- Я имею в виду, что они женаты. Вот они - муж и жена. Он сам мне это сказал.
Чарли почувствовал, как пальцы тети Виктории больно впились в его предплечье.
- Вы в своем уме, любезный? - спросила она абсолютно спокойно.
- А вы как думали? То-то и оно, что, взглянув на этих ангелочков, никто и в голову не возьмет, что они такие же взрослые, как вы или я. И кроме того, они - телепаты! Вы только представьте, какое из них получится оружие, когда они попадут в нужные руки! А теперь давай его сюда. Его надо отвести в штаб Армейской Безопасности, в Пентагон. И не надо шуметь. Здание находится под наблюдением армии. Так что завтра ваша племянница тоже будет в каталажке рядом со своим муженьком.
- Тетя, тетя… - Линда настойчиво тянула тетю Викторию за подол ночной рубашки.
- Подожди, милая, - пожилая леди спешно соображала, как защитить этого мальчика, чтобы его хотя бы до утра оставили в покое. Ей сразу показалось, что этот человек, Грист, какой-то странный.
- Тетя, это он научил нас целоваться, - Линда показала на Гриста.
Сержант расхохотался.
- Кончай ерунду пороть, - сказал он, но его уши непроизвольно покраснели.
Охранники отодвинулись на шаг, переводя взгляд с фигурок детей на пьяного вояку.
- Он сказал, что все взрослые целуются, и еще он сказал, что мы тоже уже взрослые. Он наврал, тетя?
В тех случаях, когда ей было надо, Линда умела казаться куда младше своих десяти лет. Чарли с трудом сдерживал улыбку.
Тетя Виктория опустилась на колени рядом с Чарльзом. Она взяла его лицо своими сильными руками и повернула его так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Ее глаза были похожи на Линдины. Впервые тетя Виктория понравилась Чарли.
- Чарльз, я знаю, что ты скажешь правду. Ты честный мальчик и не соврал в первый раз. Это правда, что сказала Линда? Действительно этот… этот джентльмен учил вас… учил вас таким вещам?
Чарли не мог говорить ничего, кроме правды, и уже открыл было рот, чтобы сознаться, но Линда не дала словам сойти с его губ. Когда он заговорил, он сделал это не по своей воле, за него говорила Линда.
- Да, тетя, - сказал он.
Виктория умилилась, что мальчик назвал ее тетей. Все-таки она сумела пронять его. Если он и делал что-то плохое, то явно не по своей воле.
Она поднялась.
- Джентльмены! - сказала она, обращаясь к охранникам из Безопасности, приведенным Гристом. - Я призываю вас задержать этого человека по обвинению в развращении малолетних. Вы всё слышали, его обвиняют не только эти малыши, но, фактически, и он сам.
Грист, побагровев от ярости, повернулся к охранникам.
- Вы арестуете того, за кем пришли! - пьяно проревел он .- Хватайте мальчишку! - он ткнул пальцем в Чарли.
В эту самую минуту Чарльз Форрестол сел на пол и принялся плакать.
- Джентльмены, - ледяным голосом произнесла тетя Виктория. - Если вы немедленно не арестуете эту пьяную тварь и не уберете ее отсюда, я лично позабочусь, чтобы уже к концу месяца все армейские приюты в стране были закрыты. Будьте уверены, я это сделаю. А вам придется отвечать за попытку содействовать этому человеку в его преступлениях!
Сраженные неожиданным напором охранники, не размышляя более, подхватили Гриста под локти, защелкнули на нем наручники и выволокли его вон.
Тетя Виктория снова опустилась на колени рядом с Чарли и подняла его голову.
- Не надо плакать, - успокаивала она. - Это просто страшный сон. Теперь он кончился. Ты поедешь домой вместе с нами, пойдешь в хорошую школу. Ты станешь Линде братом.
Все - даже генералы - ненавидели всеобщую не-войну. Она стоила безумно дорого и не сулила никаких выгод. Она была чистым безумием. Но почти все взрослые так глубоко завязли в мертвой системе, которая привела их к не-войне, что не могли найти из нее выхода. В ту эпоху взрослого можно было определить так: взрослый тот, кто не видит выхода.
Но дети-то видели выход совершенно ясно. Надо всего лишь, чтобы люди бросили сражаться и прекратили делать оружие. Вместо пушек можно начать делать что-нибудь получше.
Некоторые взрослые тоже думали так - их называли пацифистами. К сожалению, очень немногие из взрослых - одни лишь белые вороны, вроде тети Виктории, - имели достаточно времени, выдержки и независимости, чтобы быть пацифистами.
Иное дело - дети. Ребенка нельзя посадить в тюрьму. У детей есть сколько угодно времени, и они не боятся потерять работу. Детям, чтобы организовать свой крестовый поход, не хватало только одного - у них не было командиров.
При надлежащем руководстве вряд ли что могло их остановить. Чтобы покорить весь мир, детям не хватало только хорошего начальства.
- Тетя Виктория?
- Да, Чарльз?
- А вот если кто-нибудь делает плохое и все это видят, но никто ему не мешает, и я тоже вижу, то что я должен делать?
На этот вопрос тетя Виктория ответила для себя давным-давно.
- Ты должен поступать правильно и не должен позволять другим делать то, что неправильно.
- Тетя Виктория, а война - это неправильно?
- Да, Чарльз. Война всегда неправильно.
На протяжении всего пути домой дети вели себя совершеннейшими паиньками.