- Обалдеть! – Только и смогла выдохнуть я. Вкус был просто потрясающим! – Чувствую, мороженое, киви, лимон, какие- то специи…
Игорь довольно рассмеялся. Его огромные чёрные глаза сияли добротой и заботой. Передо мной сейчас был прежний Игорь, которого я знала в Сочи, любивший меня.
- А аромат? Чем пахнет? – Поинтересовался он.
Я вдохнула воздух с поверхности напитка.
- Груша! – подсказал он. – А ещё, из специй – труха сандалового дерева – очень своеобразный запах, не всем нравится.
- Мне – очень!!! – Заверила я, потягивая коктейль из трубочки.
Игорь склонился надо мной, рассматривая моё лицо6
- Ты странно красивая. У меня отец был рыжий. Штангист, красавец, чёрные глаза, но рыжий, как ты. Мне было четырнадцать лет, когда они развелись с матерью. Отец только один раз ударил мать. А в семнадцать лет я послал мать подальше и ушёл из дома. «Ты жила счастливо? Как же ты можешь меня чему- то учить?» - Говорил я ей. Зато сейчас моя мать живёт и наслаждается. Я сделал так, что вокруг неё люди, который за ней ухаживают и выполняют любое её желание.
Я с интересом слушала Игоря. Отблески света резко очерчивали его мужественное лицо, мелькая игрой светотени. Он продолжал:
- Иисус тоже послал мать подальше. Ведь, когда его распяли, пришла только Мария Магдалена. Не мать! Не братья! А знаешь почему? Он поссорился с ними. Мать ему сказала: «Идиот! Сиди дома и работай! Ты – плотник, строитель.»
Игорь смеялся, и я невольно заражалась его весельем.
-«Да! - Отвечал Иисус, -Я – строитель. И я построю новый мир! И ушёл из дома! Поехал в Иерусалим на осле на верную смерть. Не на коне – на осле! В те времена это животное тоже не жаловали. С тех пор осёл – священное животное у мусульман. – Игорь расхохотался, хлопнув себя по колену:
-На запорожце въехал в Иерусалим! На скутере!!! – И, внезапно, став серьёзным, продолжал:
- Ему было больно жить. Он просил людей: «Я буду вас учить, лечит, воскрешать, а вы убейте меня!»
Глаза Игоря стали влажными и наполнились до краёв неизлечимой болью:
- Я вижу тебя, и я тебя очень люблю, - сказал он, заглядывая в самую глубь моих глаз. – И я хочу, чтоб ты знала: мой дом – твой дом. И ты всегда можешь приехать.
- Мой дом – твой дом. – Повторила я за ним эхом. Вспомнила:
– Когда тебя вчера долго не было, я ходила по твоей квартире и искала. Искала тайну и не могла найти. Ну, может рисунки, записи… хоть что ни будь! Знаешь, когда я была маленькая и приезжала в гости к дедушке, я нашла эту тайну в кладовке, в старом сундуке. Когда дедушка засыпал после обеда, я тихонько снимала с сундука огромную выварку, тяжёлые кипы старых журналов и открывала сундук… Чего там только не было! Целое сокровище! Ворох разноцветных лоскутков, перевязанных ленточками, старинные пуговицы и броши, обрывки кружев и разноцветные перья. Вот… А в твоём доме я не нашла этой «тайны».
- Как же! – Вскочил на ноги Игорь и подошел к телевизору, стоящему в углу комнаты. – А тут?!
Я не поняла, недоумённо смотря на его.
Тогда, он просунул руку за телевизор и достал картонку с каким –то ярким изображением.
- Старинная икона. Вот, что ты искала! – Воскликнул он.
- Стол с телевизором – единственное место, куда я не подошла.
- Не удивительно. Моя бабка говорила: «Хочешь, что – ни будь спрятать, спрячь за зеркало. Человек подойдёт к зеркалу, увидит своё отражение и тут же начнёт себя рассматривать, забыв об остальном». А чем телевизор не зеркало! – Смеялся Игорь.
Я рассматривала яркое, как лубок, изображение лика Христа. Было непривычно видеть его лик таким жизнерадостным.
- Посмотри на глаза! Это – глаза живого человека! – Говорил Игорь возбуждённо. – Когда –то, более 100 лет назад, в дом вошёл странствующий монах. Чтобы хоть как-то отблагодарить за гостеприимство хозяев, он быстро написал эту икону. Видишь, тщательно прописан только лик. Она почти 100 лет провалялась у нас на чердаке. На неё не гадили голуби, её не грызли мыши (а ведь написана на картоне). Тараканы залазили, и уходили, чувствовали, как светится Боженька. Никто не мог гадить на лик Бога. И только люди… - Игорь махнул рукой с досады. – Животные лучше людей!